Христианская святость и еврейский авторитет

Христианская святость и еврейский авторитет ^*

Ора Лимор

Известное выражение «Еврейская истина» (Hebraica veritas), которое употребляет бл. Иероним в введении к своему сочине­нию Hebraicae quaestiones in Genesim, выражает его веру в предпочтительность еврейской Библии ее переводам [1]. Постфактум эта вера сообщает особый статус как самим евреям, так и еврейскому знанию в целом, поскольку Иероним был заинтересован не только в оригинальном тексте на иврите, понятном до конца только сынам Израиля, но также и в традиционных еврейских комментариях к нему. Встречи под покровом ночной темноты с Бар-Ханиной в Иерусалиме и в Вифлееме, и занятия с еврейскими учителями из Тибериады [2] свидетельствуют, что Иероним отдавал себе отчет в том, насколько необходимо иметь постоянное общение с евреями для того, чтобы выудить имеющиеся в их распоряжении дополнительные сведения о библейском тексте. Само по себе техническое владение языком никак не может стать ключом к такому углубленному пониманию. Поэтому можно утверждать, что Иероним не только говорит о «ев­рейской истине» как связанной с (древне)еврейским языком (Hebraica veritas), но и намекает на «истину иудейскую» (Judaica veritas) - ес­тественно, что последнее понятие он в своем сочинении предпочи­тает не употреблять. То, что Иероним искал у евреев в области языка и библейского текста, искали и другие христиане в иные времена в различных областях знания и духа [3]. Похоже, что можно говорить об укоренившемся христианском воззрении, согласно которому евреи обладают особым знанием, передаваемым из поколения в поколе­ние, и даже утверждать, что этому воззрению принадлежит цент­ральная роль в формировании образа еврея в сознании христиан. В настоящей статье я намереваюсь рассмотреть несколько христиан­ских преданий о Святой земле, в которых авторитет еврея служит подтверждению христианской истины.

Подобного рода традиции являются ярким и конкретным выражением признания христианами предпочтительности еврейского зна­ния. Часть их связаны с ключевыми для христианской религии образами: сам Иисус, его мать Мария, первомученик Стефан, а также царь Давид, родоначальник мессианской династии. Они также свя­заны с географическими точками, бывшими, согласно традиции, аре­ной основных евангельских событий: Иерусалим и место распятия Иисуса - Голгофа, гора Сион - местонахождение «матери всех цер­квей», Храмовая гора - место разрушенного храма, Масличная гора - откуда Иисус вознесся на небо и где в конце времен должен про­изойти последний суд над живыми и мертвыми. Все вышеупомяну­тые традиции в своей совокупности способствуют пониманию зна­чения еврейского традиционного знания, еврейского свидетельства и еврейского авторитета для христианской традиции. Они способ­ствуют лучшему пониманию образа еврея, существовавшего в хри­стианском сознании, и значимости евреев для христианской само­идентификации. Кроме всего этого, они проясняют увлекательную главу в истории богословского спора между евреями и христиана­ми, посвященную святым местам.

Святые места, полемика и авторитет

В конце первой четверти IV в. н.э. христиане овладели Святой землей. С этого времени они стали хозяевами Земли обетованной, которая - подобно тексту священного Писания, - изначально явля­ется еврейским наследием [4]. Вскоре, еще в дни Константина, пер­вого христианского императора, начался процесс выявления свя­тых мест и собирания связанных с ними преданий. Это относится как к локациям, упомянутым в еврейском Писании, Ветхом Завете христиан, так и к тем, что упомянуты в Новом Завете [5]. Во всем, что касалось святых мест из Ветхого Завета, христиане как правило следовали издавна существовавшим местным традициям, и, есте­ственным образом, эти святые места превратились у христиан в объекты поклонения и паломничества. Этот процесс апроприации святых мест хорошо прослеживается в сочинении, называемом «Пу­тешествие из Бордо», предположительно датируемом 333 г.[6] н.э. В нем описывается путешествие из города Бордо (Франция) в Святую землю и обратно. Автор перечисляет святые места, заслуживающие по его мнению паломничества. Из сорока четырех преданий, упоми­наемых в этом сочинении, двадцать два относятся к Ветхому Заве­ту, а двадцать - к Новому Завету. Кроме того, путешественник из Бордо упоминает еще два предания, которые нельзя отнести ни к одной из книг Священного Писания [7]. Среди прочего упомянуты ис­точник в окрестностях Иерихона, воду которого сделал пригодной для питья пророк Елисей (4 Цар. 2:19-22); дом блудницы Рахав, ко­торая укрыла двух соглядатаев (Иисус Навин 2:1-6); стены Иерихо­на, которые обошли сыны Израиля с Ковчегом Завета (там 6:1-19); двенадцать камней, поднятых сынами Израиля со дна Иордана (там 4:1-8), а также место, где Иисус Навин обрезал сынов Израиля (там 5:2-3). Путешественник из Бордо упоминает комнату в Сарепте Сидонской (Царфат), в которой жил у вдовы пророк Илия (3 Цар. 17: 8-16), а в Бейт-Эле (Вефиле) - место, где праотец Иаков видел про­роческий сон (Быт. 28:10-18) [8]. И это только несколько примеров. Большинство традиций, связанных с указанными местами, приоб­рели типологическую трактовку, согласно которой исторические со­бытия, происшедшие там, содержат указания на тайну христианс­кой истины. Иероним рассказывает, что Павла при посещении ею этих мест «созерцала на поле Галгал таинство второго обрезания (христианского крещения. - Прим. пер.). Она также созерцала две­надцать камней, которые были извлечены из реки Иордан, как тайну двенадцати апостолов Иисуса, положивших основание христианс­кой веры, а также тайну превращения источника Ветхого Закона, весьма горького и бесплодного, воды которого премудрый Елисей сделал пригодными для питья, так что они стали сладкими и изо­бильными» [9] . Даже если подобного рода комментарии были хорошо известны христианам в IV в., автор «Путешествия из Бордо» не упо­минает об этом. Он сосредотачивается на описании библейской гео­графии, непосредственно связывающей его с историей Святой зем­ли. Она служит ему, как и другим путешественникам-паломникам той эпохи, вспомогательным средством для изучения Библии [10]. По­сещая те или иные, связанные с Библией места, сам путешествен­ник из Бордо не искал специально некий дополнительный тайный смысл сложившихся вокруг них преданий. Однако для христиан­ства в целом в усвоении соответствующих библейских традиций был особо важен полемический аспект процесса апроприации. С христи­анской точки зрения то, что в прошлом принадлежало евреям, теперь по праву принадлежит Церкви. Сам тот факт, что христиане владеют Святой землей, демонстрировал с их точки зрения истин­ность христианства и ошибочность еврейской веры. Писания Иеронима - как толкования Библии, так и некоторые из его посланий - полны полемики с евреями по вопросу о святых местах. Он посвя­тил даже специальное послание обсуждению понятия «Земля обетованная» (Terra repromissionis) и ее границ. «Эту землю, - писал Иероним, - которая стала нашей Обетованной землей в силу стра­даний и воскресения Христа, считают евреи своим уделом, ибо ев­рейский народ поселился в ней /когда-то/ по возвращении из Егип­та» [11]. Таким образом, христиане считали себя прямыми и законными наследниками Страны Израиля, ее святых мест и традиций. Эти свя­тые места, согласно свидетельству путешественника из Бордо, были широко известны; связанные с ними традиции были хорошо знако­мы людям, и их древность неоспорима. Поскольку Библия, унаследованная христианами, была прославлена своей древностью и не нуждалась в специальном подтверждении, то и подлинность знаменательных мест, упомянутых в ней, не могла вызывать сомнений.

Относительно же святых мест, связанных с Новым Заветом, вопрос оказывался более сложным. Если ветхозаветные святые места были известны издревле, и их идентификация обосновыва­лась старинными преданиями, то святые места, связанные с Новым Заветом, были так же новы, как и сама христианская традиция. Став обладателями Святой земли в IV в. н.э., христиане вынуждены были искать доказательства подлинности тех святых мест, которые до этого не были известны или память о которых сохранялась только в уст­ной традиции. Ведь прошло почти 300 лет после евангельских собы­тий, и христиане, которые лишь теперь начинали строить церкви на местах этих событий, должны были найти доказательства подлинно­сти выбираемых для строительства локаций. В этой связи следует отметить - на этом я сосредотачиваю внимание в настоящей статье - любопытный феномен: в сложившейся ситуации евреи оказались для христиан авторитетом, иногда даже единственным в своем роде и решающим для правильной локализации не только святых мест, связанных с Ветхим Заветом, но также мест и реликвий, относящих­ся к Новому Завету. Иными словами, с христианской точки зрения, евреи оставались авторитетными свидетелями даже в отношении тех традиций, святость которых они не признавали [12].

Следует уточнить, что до нас дошло множество рассказов об открытии святых христианских мест и реликвий, к которым евреи не имели никакого отношения, в том числе гробниц библейских героев, а также персонажей раннехристианской истории [13]. Вместе с тем, в христианских традициях, приводимых ниже, выражено определен­ное воззрение, которое можно сформулировать следующим обра­зом: прежними хозяевами Земли обетованной были евреи, и хотя они справедливо изгнаны из этой земли, ключи от нее до сих пор остаются в их руках, и они знают, как ими пользоваться.

Честной крест

В 335 г. н.э. в Иерусалиме была освящена Церковь Воскресе­ния Христова, Анастасис, известная впоследствии как «Церковь Гроба Господня». Эта церковь построена на месте, являющемся «Святая святых» для всего христианства - на месте распятия, погребения и воскресения Иисуса [14]. Через два или три поколения после освяще­ния Церкви Воскресения возникла в Палестине легенда об обнару­жении Святого Креста, - самая знаменитая из всех легенд жанра «обнаружения» или «обретения» (inventio) [15]. У этой легенды есть несколько версий. Самая распространенная из них (но не самая древняя) это рассказ о Иуде Кириаке (Cyriacus) - иудее, указавшем царице Елене, матери императора Константина, на место распятия Иисуса и местонахождение «истинного креста». Легенда об Иуде Кириаке дошла до наших дней в трех древних версиях - на сирийс­ком, греческом и латинском языках [16]. Несмотря на то, что эта леген­да более позднего происхождения, нежели другие известные сказа­ния об обретении святого креста, она приобрела чрезвычайное распространение на христианском Западе, была переведена на многие языки и даже включена в сборник «Золотая легенда» (Legenda aurea), составленный в середине XIII в. и ставший своего рода стандартным собранием жизнеописаний святых. Поэтому в глазах христианского Запада именно эта легенда воспринималась как истинное свиде­тельство об обретении креста Господня [17]. Сказание об Иуде Кириа­ке было написано в оригинале на греческом или на сирийском [18], и было, по-видимому, впервые записано в начале V в. (в 415-50 гг. н.э.). В нем повествуется о том, как царица Елена приняла решение найти крест, на котором был распят Иисус. По своем прибытии в Иерусалим Елена собрала всех его жителей, а также евреев, прожи­вавших тогда как в самом городе, так и в его окрестностях (в Иеру­салиме, согласно этой легенде, проживало в тот период всего-на­всего три тысячи евреев [19]). Елена произнесла перед евреями хрис­тианскую проповедь, обличила их в том, что они пребывают во тьме вместо света, и потребовала прислать к ней тысячу ученых евреев. После того как царица повторила свою проповедь в сходных выра­жениях специально для сих ученых евреев, она потребовала ото­брать из их среды истинных знатоков Торы. На этот раз было отобрано пятьсот еврейских мудрецов, и она в третий раз обратилась к ним с проповедью, обличая их духовную слепоту, а затем снова потре­бовала представить ей самых избранных мудрецов из оставшейся группы. Один из еврейских мудрецов по имени Иуда правильно по­нял намерения царицы. Он объяснил евреям, что царица хочет най­ти с их помощью крест, на котором был распят Иисус, и предупре­дил их, чтобы они ни в коем случае не открывали ей эту тайну, так как обнаружение креста станет концом для еврейской религии. Иуда, как выяснилось, был родственником святого Стефана, еврея, который уверовал в Иисуса и за это был побит камнями возмущенной толпой соплеменников [20]. Также и предки Иуды в свое время уверо­вали в Иисуса как в Мессию [21].

Евреи, услышав обо всем этом, запретили Иуде открывать то место, где был закопан крест, однако под страхом смерти выдали Иуду царице Елене.

Царица потребовала от Иуды, чтобы он указал ей место распя­тия (Голгофу). Поскольку Иуда отвечал, что место это ему неизвест­но, он был брошен в высохший колодец, где его держали без пищи в течение недели. Испытывая муки голода и под страхом смерти, Иуда согласился открыть свою тайну. Он взмолился перед Еленой, чтобы его вытащили из колодца, обещая царице за такую милость к нему показать ей место, где сокрыт крест Иисуса.

Извлеченный из колодца, Иуда пошел на известное ему место и истово молился там, вопия и взывая к Богу (на иврите, как отмече­но в легенде) и прося, чтобы благоухание разлилось над тем самым местом, которое он указал, если поистине сокрыт в нем крест Иису­са. Как только Иуда закончил свою молитву, раздался гром, и чу­десное благоухание разлилось над указанным им местом распятия. Поблагодарив Бога за чудесное знамение, Иуда взял лопату и стал копать землю, пока не открылись перед всеми присутствующими три креста - Иисуса и двух разбойников, которые были распяты вме­сте с ним [22]. Теперь, когда кресты были найдены, оставалось лишь выяснить, на каком из них был распят Иисус. По совету Иуды, христиане стали класть эти кресты - один за другим - на тело только что умершего юноши, и, когда положили на него последний крест, юно­ша воскрес - к вящему неудовольствию Сатаны. Последний решил вмешаться и стал укорять Иуду: «Я побудил первого Иуду к предательству и весь мир ко греху, а ныне, верите ли, я гоним вторым Иудой» [23].

Обретение креста привело к далеко идущим последствиям. На том самом месте, на котором были найдены кресты, - на месте рас­пятия, погребения и воскресения Иисуса - царица Елена построила великолепную церковь. Она также изгнала всех евреев из Палести­ны и облагодетельствовала многими дарами христианский Иеруса­лим. Иуда, потрясенный великими чудесами, происшедшими при его прямом участии, принял христианство. После смерти тогдашне­го иерусалимского епископа Иуда занял его место и был назван Кириаком. Он удостоился мученической смерти во дни Юлиана Отступника. Такова в общих чертах легенда об обретении креста Господня.

В прошлом вопрос появления образа еврея в этой христианс­кой легенде обсуждался только в контексте христианской антиев­рейской полемики. В обширном исследовании, посвященном мифо­логизации образа императора Константина в средние века и еврейс­ким мотивам, встречающимся в этом мифе, Амнон Линдер рассмот­рел вкратце как роль Иуды в обсуждаемой легенде, так и христиан­ские верования, согласно которым «самые древние и первичные ис­точники христианской веры находятся в иудаизме» [24]. Линдер ис­следовал еврейские образы, присутствующие в легенде об обрете­нии креста Господня, как образы людей, пораженных по собствен­ной воле слепотой, являющейся по сущности своей сатанинским отрицанием истины, - истины, на самом деле хорошо известной евреям, и даже против воли подтверждаемой ими.

Конкретный полемический контекст рассматриваемой легенды может быть до конца выяснен при рассмотрении статуса еврейской религии (иудаизма) в Римской империи IV и V в. н.э. Несмотря на то, что евреи не жили в Иерусалиме в течение всей византийской эпо­хи, еврейская религия была достаточно сильна как в империи в це­лом, так и, в частности, в самой Палестине. В то время было крайне важно найти идеологическое обоснование христианскому господству в Иерусалиме и превосходству христианской религии над религией еврейской - особенно после периода правления Юлиана Отступника. Как известно, этот император начал отстраивать Иерусалимский храм и намеревался позволить евреям возобновить в городе храмовый культ [25]. Так что уже в следующем поколении после того, как христи­ане «унаследовали» (при Константине) Иерусалим, выяснилось, что их правление в Иерусалиме не является само собой разумеющимся. Более того, даже союз церкви с империей вовсе не настолько прочен, как казалось прежде, и прежние хозяева Иерусалима могут, как выяснилось, при определенных обстоятельствах заручиться под­держкой империи в их стремлении вернуть себе святой город. Этой ситуацией объясняется, почему в более поздней версии легенды об обретении креста Иисуса подчеркивается роль евреев, в то время как в ранних версиях этой легенды евреи даже не упоминались [26].

Похоже, однако, что евреи появляются в этой легенде не толь­ко в целях полемических, но, главным образом, для того, чтобы воспользоваться их авторитетом для целей христианской пропаганды, то есть для того, чтобы и через евреев подтвердилась легитимность христианской власти как в Иерусалиме, так и во всей империи и, таким образом, укрепилось основание христианской веры.

Крест Христа был найден не где-нибудь, а в пещере под хра­мом Венеры в Иерусалиме. Для христиан обретение креста стало неоспоримым свидетельством того, что именно здесь был распят, умер, был погребен и воскрес Иисус, именно здесь кардинальным образом изменился ход человеческой истории - закончилась эпо­ха закона и началась эпоха благодати. Обнаружение креста прида­ло «географическую достоверность» событию, зафиксированному в евангельском тексте. Более того, оно послужило подтверждением связанных с распятием христианских верований, ведь святые мес­та издревле выполняли функцию свидетельства и доказательства истинности существовавших вокруг них религиозных традиций: «Смотрите, вот здесь это произошло» - означает, что «это действительно произошло» [27].

Хотя именно образ царицы Елены, матери императора Константина, придает легенде об обретении креста Иисуса имперский авто­ритет, настоящим героем этой легенды является еврей Иуда, которому Елене хитростью и угрозами удается развязать язык. Без помощи Иуды христиане вместе с Еленой блуждали бы по Иерусали­му, как слепые. Только он способен указать, где находится место, которое они ищут. Еврею отведена в легенде вдвойне ключевая роль: без него христиане не способны найти то место, которое обладает для них ореолом святости, и Иуда открывает им, что там сокрыто.

Иуда - «иудей, который знает» [28]. Он не верующий, но он знающий. И знает он в силу того, что является евреем. Его знание является наследственным и исключительным, это сокровенное и тщательно скрываемое от неевреев знание. Иуда не простодушен в своем знании. Ему ведом сокровенный смысл его знания, и поэтому он пытается держать его в тайне. Неизбежное последствие раскрытия тайны - как сам Иуда заявляет в легенде - это отказ от иудаизма. Раскрытие тайны Иуды, таким образом, это отмена иудаизма. Имен­но с этим связана двойная роль, отведенная Иуде в легенде: того, кто знает, и того, кто скрывает. Ключ в руках Иуды, но он употребля­ет его во зло и не готов открыть для верующих христиан богатство своего спасительного для них знания. Авторитет властей и христи­анская проповедь не в состоянии побудить его открыть тайну. Толь­ко пытки и угрозы заставляют его указать христианам, где находится святое для них место распятия. После обретения святыни проис­ходит чудо, которое является небесным подтверждением раскры­той Иудой тайны.

Будучи свидетелем чуда, Иуда сам оказывается ослеплен явленным светом раскрытой им тайны; ему ничего не остается, как совершить напрашивающийся шаг: принять христианство. Что он и делает.

Легенда об обретении Креста и роль, отводимая в ней еврею, стала своего рода формулой, повторяемой в других христианских преданиях. Смысл этой формулы ясен и недвусмыслен.

Во-первых, что касается еврея: его имя Иуда, и он таким обра­зом представляет собой весь иудаизм и всех иудеев-евреев. Одна­ко имя Иуда, объясняет блаженный Иероним, означает «исповедую­щий» (confessor), то есть исповедующий в конце концов христианс­кую истину [29]. После того как Иуда отказывается от иудаизма, он отказывается и от своего имени и принимает новое имя Кириак - то есть «принадлежащий Господу».

Во-вторых, что касается соотношения между еврейским и христианским знанием. Еврей не верит, хотя и знает, христианин верит, хотя и не знает. Вера и знание здесь сопоставлены друг с другом: вера не может обойтись без знания, но превосходство веры над зна­нием несомненно. Другими словами, ведение евреев воспринима­ется христианами не как заслуга, а как сила. Еврей использует свое ведение во зло христианам, которые верят простой невинной верой: они вынуждены прибегнуть к угрозам и пыткам, дабы извлечь из еврея данное ему знание, они нуждаются в чуде, чтобы из этого знания были извлечены правильные выводы.

В-третьих, что касается святых мест: святые места, в том числе и самое святое из них - место распятия, смерти и воскресения Иисуса - принадлежат ныне христианам, однако без помощи евреев у хри­стиан нет к ним доступа. Как уже отмечалось, евреи в тот период в Иерусалиме не жили. После подавления восстания Бар-Кохбы и возведения на месте Иерусалима Элии Капитолины евреям в горо­де проживать не разрешалось. Даже если это постановление импе­ратора Адриана и не было возобновлено Константином, можно предположить, что в дни правления последнего, дни христианского рели­гиозного экстаза, среди иерусалимских горожан евреев не было [30].

Однако, как выясняется, отсутствие здесь еврейских жителей не лишало их особенного статуса во всем, что касается святого Гра­да. Как свидетельствует приведенная нами легенда, христиане со­знают, что только евреи обладают истинным знанием тайн этих мест, - как того, что находится на земле, так и того, что сокрыто в ней. Они знают это в силу самого своего еврейского происхождения; их знание древнее, наследственное, а не приобретенное [31].

Еврей, таким образом, придавал легитимность христианской традиции, что имело особое значение для христианства, только-только ставшего признанной религией в римском мире. Палестина все еще оставалась отчасти языческой страной, поэтому христианству была необходима поддержка со стороны евреев - как для вразумления язычников, так и для утверждения в вере самих христиан и не толь­ко новообращенных, как оружие против сомнений и противоречий.

Евреи, согласно обсуждаемой легенде, должны были предоставить в распоряжение христиан то, чем те не обладали - долгую историческую память. И не только это. Иуда был вынужден открыть свое тайное знание в отношении святых мест, но на этом история не заканчивается: он еще должен сам понять смысл той истины, кото­рую засвидетельствовал, и принять христианство. Следовательно, еврей призван передать христианам как Священное Писание, так и святые места; но только тогда, когда он сам примет ту истину, не­вольным носителем которой является, замкнется круг спасения. Ведь евреи являются самыми решительными и упорными отрицателями христианской истины; следовательно, их обращение должно с необ­ходимостью стать последним и решительным подтверждением этой истины [32].

Останки святого Стефана

В декабре 415 г., в тот самый час, когда иерусалимский епископ Иоанн присутствовал на церковном соборе в Диополе (Лод), созванном в связи со спорами вокруг доктрины Пелагия, - в этот самый час предстал перед ним пресвитер по имени Лукиан (Lucianus) и рассказал о бывшем ему откровении [33]. Трижды являлся ему во сне некий муж, назвавший себя Гамалиилом, бывшим в прошлом фари­сейским законоучителем, а ныне христианином. Гамалиил повелел Лукиану откопать останки святого первомученика Стефана, которого он собственноручно похоронил на своем семейном участке в селе­нии Гамла. Гамалиил также повелел Лукиану откопать его собствен­ные останки, а также останки его сына Авива, который крестился вместе со своим отцом, и останки его внука Никодима, пришедшего некогда ночью тайно к Иисусу, дабы внимать словам его как ученик внимает учителю. Этот Никодим был впоследствии крещен апосто­лами Петром и Иоанном и был за это гоним своими соплеменника­ми-евреями [34].

Епископ приказал копать на указанном Гамалиилом участке в Гамле; во время работ одному из монахов было в видении открыто точное место, где находились останки Стефана. Когда копавшие приблизились к останкам, воздух наполнился чудесным благоуха­нием, так что Лукиан, впоследствии описавший эти события, поду­мал, что он уже находится в раю. В дальнейшем на этом месте семьдесят три человека исцелились от различных тяжелых болез­ней и произошло множество других чудес. Откопанные останки (мощи) были перенесены в Церковь Сиона в Иерусалиме. Торже­ственная процессия, сопровождавшая останки, отправилась из Гамлы в Иерусалим 26 декабря. День переноса останков (translatio) стал официальным днем памяти мученика Стефана, который праздновал­ся ежегодно в Церкви Сиона на следующий день после поминове­ния царя Давида и Иакова, брата Господня - первого епископа иеру­салимской церкви. Когда 25 декабря было установлено празднова­ние Рождества Христова, день памяти царя Давида и Иакова был перенесен на 26 декабря, а праздник Стефана - на следующий пос­ле этого календарный день, то есть на 27 декабря [35]. Таким образом было определено место этой троицы в истории города как трех от­цов-основателей: царь Давид - основатель мессианской династии, Иаков, брат Господень - первый епископ иерусалимской церкви и Стефан - ее первый мученик.

Частицы мощей мученика Стефана попали также в различные церкви в Испании, Бельгии, Минорке, Северной Африке и самом Иерусалиме. Четыре места в Иерусалиме соревновались между собой за почетное право обладания мощами Стефана: Церковь Си­она, где они находились в начале; церковь, построенная Меланией, где были положены мощи Стефана, возвращенные из Константино­поля [36], и гробница Стефана, возведенная императрицей Евдокией напротив Дамасских ворот, где, согласно христианской традиции, Стефан был побит камнями, и куда его останки были перенесены на постоянное погребение [37]. Еще одна церковь, в долине Иехошафат, также претендовала, согласно альтернативной христианской тради­ции, считаться истинным местом побиения мученика Стефана кам­нями [38]. Такая двойственность традиций, их соперничество и неодноз­начность географических привязок не были исключительным явле­нием на Святой земле.

Для нас сейчас важен прежде всего образ Гамалиила, поведав­шего пресвитеру Лукиану и через него епископу Иоанну о местона­хождении останков христианского святого. Этот Гамалиил был фари­сеем, уважаемым учителем Торы и наставником апостола Павла; это он предупредил членов Синедриона, чтобы те не причиняли вреда апостолам Иисуса [39]. Согласно апокрифической христианской традиции Гамалиил в конце жизни принял христианство [40]. Гамалиил от­крыл Лукиану во сне, что это он похоронил Стефана и поэтому знает, где находятся останки первомученика. Лукиан описывает Гамалиила как «мужа преклонных лет, высокого роста, с приятным лицом, длинной бородой, одетого в белое одеяние, вышитое золотыми крестами» [41].

Старец Гамалиил выступает в этой истории в роли еврея-храни­теля древностей, еврея, сохраняющего христианские реликвии для того, чтобы в назначенное время открыть их христианам. Хотя он и крестился, но согласно логике повествования, Гамалиил продолжа­ет сохранять свое еврейское ведение и еврейский авторитет. Его роль в легенде о мощах первомученика Стефана подобна роли Иуды в легенде об обретении Креста Господня. Перед нами снова рассказ об обретении реликвии (inventio), и снова речь идет о христианской традиции первостепенной важности. Стефан не просто святой, один из ряда христианских мучеников. Он - первомученик, первый христианский мученик, еврей, уверовавший в Иисуса, и за это побитый своими соплеменниками камнями, но самой своей смертью засвидетельствовавший истинность своей веры. С другой стороны, Гама­лиил, подобно Иуде Кириаку, представляет здесь особый тип еврея: еще в бытность свою фарисеем он склонялся сердцем к христиан­ству. Впоследствии он принял-таки христианство, однако за Гамалиилом сохранился статус «ведающего еврея».

Одежды Иисуса

Послание, написанное по-арабски, повествует, каким образом были обнаружены в Иерусалиме в 450 г. остатки одежд Иисуса - тех самых, что были на нем во время распятия. Послание это дошло до нас в двух рукописях: одна находится в монастыре св. Екатерины на Синае, другая - в Милане. Оно было издано Мишелем ван Эсбруком в 1986 г. Послание написано от имени комита Дорофея и адре­совано Марселю и Мари - двум главам монастырей в Газе [42].

Дорофей сообщает, что в 450 г. он был послан императором Маркианом (450-457) в Иерусалим для ведения там его дел. По прибытии в Иерусалим Дорофей принял на себя начальствование над тюрьмой, в которой был заключен Вениамин, «предводитель иуде­ев», вместе со своим племянником Реувеном (Rubil). Сей Вениамин сообщил Дорофею, что если тот пощадит его и не предаст казни, то получит взамен нечто, что дороже серебра и злата. Оказалось, что Вениамин сохранил у себя одежды Иисуса, «те самые, в которых его распяли наши еврейские предки». Комит, чрезвычайно обрадо­ванный услышанным, взял с собой двенадцать солдат для сопро­вождения еврея из тюрьмы. Вениамин привел их всех в свой дом и там достал из свинцового сундука два лоскута ткани - один малень­кий и один большой. «Малый лоскут от туники Иисуса, - сказал он, - а большой - от его верхнего одеяния». Заполучив реликвии, Доро­фей вернул заключенного в тюрьму и велел стеречь его, пока не будет подтверждена их подлинность. Через два дня, выходя из цер­кви после молитвы, комит увидел парализованного, которого несли на носилках. Дорофей на глазах у всех поднес найденные лоскуты одежд Иисуса к больному, и последний тут же вскочил с носилок и стал прыгать, как будто никогда и не был парализован.

Вениамин и его племянник Реувен были освобождены из тюрь­мы. Вениамин рассказал, что по возвращении в тюрьму явился ему во сне Сатана в виде ужасного чудовища и объявил, что отныне освобождает его из своих сатанинских лап, так как он передал одеж­ды Иисуса христианам. Вениамин, спасшийся от когтей Сатаны и от тюрьмы, был по его просьбе крещен, а одежды Иисуса были пере­даны Дорофеем на хранение в монастырь Газы [43].

Рассказанному в этом послании нет подтверждения ни в каком другом источнике. Однако наша цель здесь не проверка аутентич­ности послания, а анализ его содержания. Предание об обнаруже­нии одежд Иисуса удивительно напоминает предание об обретении Креста Господня: в обоих случаях посланник императора способ­ствует обнаружению христианской реликвии, сохранявшейся евре­ями Иерусалима. Подлинность найденной реликвии подтверждает­ся чудом. Еврей, сохранивший ее для христиан, крестится под впечатлением происшедшего. Как Иуда Кириак, так и Вениамин представляют собой идеального еврея - еврея, который убеждается в истинности христианства и крестится, являясь символом и образ­цом для своих соплеменников. Ведь евреям свыше предопределе­но принять христианство в конце времен - это событие завер­шит исторический процесс и подготовит почву для Царства Небес­ного [44].

Одеяния девы Марии в Галилее

Еврейское ведение не определяется критериями пола: еврейс­кие женщины тоже обладают им. В греко-православной житийной литературе неоднократно повторяется в разных вариантах один и тот же рассказ об обретении платья девы Марии: платье Марии было сохранено еврейкой-девственницей, миловидной и благочестивой жительницей одного галилейского селения. В этой легенде, содер­жание которой приведено Норманом Байнесом в 1956 г. [45], повеству­ется о двух братьях, Гальбиусе и Кандиде, живших в Константино­поле во дни императора Льва Великого (474-457) и его жены Верины. Братья вначале примыкали к арианству, но согласно этому по­вествованию, в результате описываемых событий они оба перешли впоследствии в кафолическую веру.

Гальбиус и Кандид решили совершить паломничество в Иерусалим, дабы посетить святые места. Когда они прибыли в Святую землю, то предпочли идти через Галилею, а не приморской дорогой, так как хотели посетить Назарет и Капернаум. Ночь застала их в пути, и они нашли себе место для ночлега в маленьком галилейском селе, в доме пожилой почтенной женщины, известной в округе сво­ей скромностью: «Почтенный возраст и седина придавали ее облику возвышенность, но еще более она сияла своими прекрасными добродетелями. Именно ей было предопределено сохранить платье Приснодевы. Разумеется, этого не могло бы быть, если бы она не была прославлена своими прекрасными добродетелями и возвышен­ным духом! Вместе с тем - истина превыше всего - эта женщина оставалась еврейкой, но можно сказать, что хотя душа ее не была просвещена, она была готова и достойна принять Свет» [46].

Когда братья были приглашены на ужин, они обратили внима­ние, что в доме есть внутренняя комната, озаренная чудесным све­том, откуда исходил благоуханный аромат. Они пригласили женщи­ну разделить с ними их трапезу, дабы выведать у нее тайну этой комнаты, но она отказалась под тем предлогом, что еврейской жен­щине нельзя есть вместе с христианами. Они предложили ей прине­сти с собой свою еду, чтобы все же поужинать вместе, не нарушая обычая. Во время трапезы женщина рассказала братьям о чудесах, которые происходят во внутренней комнате: «бесы изгоняются, сле­пые прозревают, хромые начинают ходить, глухие слышать» [47]. Бра­тья просили ее объяснить чудеса, и женщина поведала о традиции, которая передавалась евреями той местности из поколения в поко­ление, от отца к сыну. Согласно традиции, Бог явился здесь одному из их предков, и с тех пор благодать Божья пребывает на этом месте постоянно. Братья, однако, не были удовлетворены ответом; они умоля­ли и заклинали хозяйку дома открыть им истинную тайну комнаты, тайну, которую доныне она никому еще не открывала. Выяснилось, что ее предки передали семейный секрет одной девственнице и зак­ляли ее никому не открывать его, но передавать - от девствен­ницы девственнице - из рода в род. Однако видя, что братья - люди благочестивые, и будучи последней девственницей в роду, хозяйка дома в конце концов согласилась открыть им тайну, а именно: незадолго до своей смерти Приснодева передала двум девственницам в качестве благословения два своих платья. Одна из двух дев была родственницей хозяйки дома. Она взяла платье и положила его в сундук как фамильное сокровище. С тех пор этот сундук сокрыт во внутренних покоях дома, и платье, хранящееся в нем, творит многие чудеса. Братья поблагодарили женщину и по­обещали - по ее просьбе - никому в Иерусалиме не рассказывать об открывшейся им тайне. Они попросили разрешения переноче­вать во внутренней комнате; там они провели всю ночь в молитве и слезах, но прежде сняли точные размеры сундука. По прибытии в Иерусалим братья заказали у плотника точное подобие сундука. По дороге домой они снова заночевали в том же доме в Галилее, и снова хозяйка дома позволила им провести ночь в потайной комна­те. Всю ночь братья молились Приснодеве и просили у нее позволения перенести ее платье в ее град, владыку всех городов. С согласия Приснодевы братья подменили сундук и перевезли платье в Константинополь. Там в его честь была возведена императорская церковь, где платье в сундуке из серебра и золота и было помещено на хранение.

Платье Приснодевы и легенда, связанная с ним, внесли свой вклад в укоренение в Константинополе культа девы Марии [48]. Со­гласно легенде, место обретения священного платья - Галилея, то есть родина девы Марии. И в византийскую эпоху христианские па­ломники приносили из Святой земли галилейские предания о Ма­рии. Анонимный путешественник из итальянского города Пьяченца по прозвищу Антонин посетил святые места Палестины в шестиде­сятые годы VI в. н.э. Он повествует о доме Марии в Назарете, став­шем впоследствии церковью. Паломник упоминает одежды Присно­девы, хранившиеся в этом доме, и описывает чудеса, творимые ими: «множество благословений (beneficia) - говорит он - было на месте том благодаря ее одеяниям» [49]. Антонин не забывает отметить особенную красоту еврейских женщин, живущих в Галилее: «В этом городе еврейки столь миловидны, что невозможно найти более красивых евреек во всей той стране. Они говорят, что красота эта даро­вана им святой Марией, бывшей их родственницей. И хотя евреи обычно не отличаются особой любовью к христианам, все эти женщины преисполнены такой любовью» [50] Таким образом, связь еврейских женщин из Галилеи с девой Марией не ограничивается преданием о сохранении ими ее платья; связь эта заслуживает более пристального рассмотрения [51].

Характерно, что и здесь тоже налицо уже встречавшийся нам мотив авторитета евреев в глазах христианской традиции. Платье девы Марии сохранялось еврейскими девственницами из рода в род, после того как она сама им его передала. Еврейская женщина из византийской легенды, пересказанной выше, была миловидной госпожой, с чистой и добродетельной душой, но при этом она продолжала оставаться иудейкой. Внутренняя логика легенды требует, что­бы она была именно иудейкой - иначе она не могла бы придать рассказу об обретении платья Марии необходимую весомость и достоверность. Однако свойства души ее были христианскими, иначе она не была бы достойна той роли, которая ей отведена в легенде.

Погребальный плат

С утратой христианами власти в Святой земле мотив еврейско­го авторитета не исчез из христианских традиций. Галльский епископ Аркульф посетил святые места в земле Израиля примерно в 670 г. н.э. - через тридцать лет после захвата Палестины мусульманами. На обратном пути его корабль затонул, а его самого выбросило на берег острова Иона близ берегов Шотландии. Там он рассказал о своем паломничестве настоятелю монастыря Адамнану, последний же записал его рассказ [52]. В первой книге этих записок паломника, посвя­щенной святым местам в Иерусалиме, рассказывается о погребаль­ном плате (sudarium), бывшем на голове Иисуса при положении его во гроб. Аркульф собственными глазами видел эту реликвию и час­то слышал ее историю от живущих в Иерусалиме христиан. Таким образом, сие повествование об одной из важнейших иерусалимс­ких реликвий было в городе весьма распространено. Во всяком слу­чае, Адамнан посвящает плату целую главу в своей книге [53].

Святой плат (sacrosanctum linteolum) - так там рассказывается - был украден праведным верующим евреем (quidam satis idoneus credulus Iudaeus) из гробницы Иисуса сразу после его воскресения. Еврей этот спрятал плат в своем доме, где он и был обнаружен за три года до прибытия в Иерусалим Аркульфа. Налицо рождение но­вой традиции, связанной с новой религией, и потому использование образа еврея для утверждения авторитета этой новой религии осо­бенно интересно для нашего исследования. На склоне дней сей вер­ный и верующий вор (felix et fidelis furax) призвал двух своих сыно­вей и предложил им в наследство на выбор либо все его имуще­ство, либо один этот плат. Один из его сыновей выбрал имущество, а другой - плат, и с того самого дня имущество первого сына стало неуклонно убывать, пока он не потерял все; благословенный же сын благословенного вора (beati furacis filius beatus), тот, что предпочел плат, преуспевал и умножал свое богатство как на земле, так и на небесах. Погребальный плат Иисуса переходил от отца к сыну в течение пяти поколений, однако, с исчезновением верующих наследников, христианская реликвия попала в руки неверующих евреев (infidelium Iudaeorum). Последние, хотя и не были того достойны, верно хранили святой плат и посему удостоились в жизни многих благ. Когда это стало известно верующим евреям (credentes Iudaei), они всеми способами пытались отобрать плат у неверующих. Конфликт при­вел к тому, что все жители Иерусалима разделились на две партии: верующие и неверующие. В конце концов жители обратились к са­рацинскому правителю Муавии (Mavias-Mu"awiya), чтобы он рассу­дил их (следует помнить, что Святая земля тогда уже находилась во власти мусульман). Правитель повелел неверующим евреям пере­дать плат ему, затем велел разжечь большой костер и когда огонь занялся, произнес: «Христос, Спаситель мира, пострадавший за род человеческий, на чьей главе был этот самый плат, когда он лежал в гробнице, да рассудит ныне при помощи пламени между спорящи­ми сторонами. Дабы знали мы, кому он передает сей плат в дар» [54]. И с этими словами бросил плат в пламя. Однако плат, совершенно неповрежденный огнем, вознесся над костром, и паря словно птица над головами присутствующих, в конце концов опустился среди христиан, которые все это время не оставляли упования на Христа. Тогда христиане вознесли руки к небу и возблагодарили Бога за по­лученный небесный дар. Сам же Аркульф удостоился лицезреть сей плат в церкви, когда его там извлекли из ковчега, и приложился к нему вместе с другими верующими. Длина плата была около вось­ми футов.

Полагаю, что приведенное красочное повествование не требует особых разъяснений. Среди реликвий, которые показывали паломникам в Иерусалиме во второй половине VII в., был и погребальный плат из гробницы Иисуса. До этого времени в христианской литера­туре никаких упоминаний о плате Иисуса в Иерусалиме не встреча­ется. За сто лет до того паломник Антонин из Пьяченцы слышал о головном плате из гроба Господня, хранящемся в монастыре на бе­регу Иордана [55]. Согласно же повествованию Аркульфа, плат, о кото­ром он говорит, был найден недавно, за три года до его прибытия в Иерусалим; именно поэтому требовались особые свидетельства для укоренения новой традиции.

История погребального плата Иисуса заслуживает пристально­го внимания. Вначале плат попал в руки «верующих евреев», мож­но предположить, что речь идет о евреях-христианах, из которых состояла первоначальная иерусалимская церковь. Пять поколений спустя плат оказался в руках «неверующих евреев», то есть просто евреев, которые все же, несмотря на их неверие в Иисуса, продол­жали хранить христианскую реликвию с должным благоговением. Эта группа евреев полностью соответствовала христианским стерео­типам: они сознавали истинность христианства, однако не делали из этого соответствующих выводов. Они сохраняли христианскую ре­ликвию, но не желали передать ее во владение христиан. В конце повествования появляется группа «верующих», которая добивает­ся получения головного плата Иисуса с помощью местных властей и божественного провидения. Вначале эта группа обозначается как «верующие евреи», потом как «евреи-христиане», и в конце концов как просто «христиане». Похоже, что у сочинителя-паломника, рас­сказавшего эту легенду, или у записавшего ее игумена были зат­руднения в описании противоборствующих сторон и в сохранении логически обоснованной исторической преемственности от первых уверовавших в Иисуса и стоявших у основания его креста учени­ков, которые были евреями, до иерусалимских христиан времен Аркульфа. По его представлению «неверующие евреи», в руки ко­торых некогда попал плат Иисуса, были прямыми предками совре­менных ему иерусалимских евреев. Аркульфу, по-видимому, ниче­го не было известно об отсутствии евреев в святом городе в течение сотен лет.

Завоевание Иерусалима мусульманами создало проблему для христианского понимания священной истории. Власть христианских правителей в Иерусалиме воспринималась как доказательство неопровержимости христианской истины и заблуждения евреев. Теперь же мусульмане не только захватили Святой Град, но и позволили евреям селиться в нем и даже строить синагоги и отправлять там свой культ [56]. Христиане оказались между новыми хозяевами горо­да, захватившими его силой, и прежними хозяевами, вернувшимися сюда с соизволения победителей. Рассмотренный в этом истори­ческом контексте рассказ об обретении погребального плата Иисуса приобретает особый смысл. Христианская истина получает здесь двойное подтверждение: во-первых, со стороны мусульманского правителя и, во-вторых, со стороны евреев, этих хранителей древ­ней традиции. Мусульманский судья, халиф Муавия (658-680) соб­ственной персоной должен рассудить стороны. Его суд - это суд огня, ордалия, божественный суд. Будучи мусульманином, он, од­нако, произносит речь чисто христианского содержания, называя Иисуса спасителем мира, пострадавшим за род человеческий; не у кого-нибудь, а у Иисуса он испрашивает божественного правосудия.

Евреи же исполняют свою, обычную для христианских легенд, двой­ную роль: с одной стороны они сохраняют для христиан их релик­вии, свидетельствуя об их, реликвий, подлинности, а с другой - они отказываются передать реликвии в руки христиан, как того требуют последние. Подобно Иуде-Кириаку, евреи и здесь знают, что пере­дача реликвии в руки христиан явится подтверждением христианс­кой истины. Отсюда классическая раздвоенность образа еврея, его двойная роль: хранить истину и отрицать ее.

Погребальный плат Иисуса здесь может быть уподоблен библейскому тексту. Ветхий Завет, Библия, находится в руках евреев, ибо они унаследовали ее от своих предков. Евреи хранят Писание, однако отказываются принять и признать его истинный смысл. Их роль, таким образом, заключается в сохранении свидетельств христианской истины - таких как библейский текст, святые места и реликвии - для христиан, пока те не вступят во владение всем тем, что было издревле предназначено для утверждения их веры.

Крест на Масличной горе

Мусульманское завоевание изменило статус евреев в Иеруса­лиме. Они снова стали селиться в святом городе и даже приобрели в нем определенный общественный вес, как это явствует из леген­ды о плате Иисуса. Мусульманская и еврейская традиции повеству­ют о посещении Иерусалима халифом Омаром перед самым паде­нием города. Согласно этим преданиям, Омара сопровождал еврей по имени Кааб аль-Ахбар, который помог халифу отыскать Краеу­гольный камень на Храмовой горе - место, где находилась Святая святых древнего еврейского храма. Мусульмане возвели там Золо­той Купол [57].

Согласно преданию византийские христиане превратили Храмо­вую гору в городскую свалку. Евреи помогли мусульманам очис­тить ее от мусора и указали им на место Краеугольного камня. По-видимому, в этом предании есть историческое зерно. Евреи всегда сохраняли связь с Иерусалимом, в том числе и в византийскую эпо­ху. Хотя византийцы не разрешали им жить в городе, евреям было позволено посещать Иерусалим для молитвы раз в году - девятого ава [58]. Таким образом, и мусульманский властитель воспользовался особым еврейским ведением, историко-географическим знанием в отношении святых мест, которым обладали евреи. Хотя оно и несколько отлично по своему содержанию от того знания, о котором шла речь в рассмотренных выше христианских легендах, ясно, что и мусульмане восприняли представление, согласно которому евреи обладают особым авторитетом во всем, что касается «сакрального пространства». Так, Феофан, христианский историк VIII в., писавший по-гречески, сообщает:

«В тот год начал Омар строить мечеть в Иерусалиме. Но здание не устояло, оно разрушилось и рухнуло. Когда Омар пожелал узнать причины происшедшего, евреи объяснили ему: "Если не снимешь крест с купола церкви на Масличной горе, не сможет устоять твоя мечеть". Тогда был снят крест и возведена мечеть. По этой причине сняли ненавистники Христа многие кресты» [59].

Этот рассказ относится к 643-644 гг., то есть к началу строительства мечети на Храмовой горе. Он приоткрывает лишь малую толику той напряженности в отношениях между тремя религиями, которая возникла сразу после завоевания Иерусалима мусульманами. Хотя в городе правили мусульмане, христиане составляли в нем боль­шинство. В городе было великое множество монастырей, церквей и часовен. В воспоминаниях паломников византийской и мусульман­ской эпох описывается великолепие иерусалимских церквей и кра­сота города. На вершине Масличной горы стояла церковь Вознесе­ния - на том самом месте, с которого, по преданию, Иисус вознесся на небо на сороковой день после воскресения из мертвых, и куда он должен, по христианской вере, вернуться в конце времен судить живых и мертвых [60]. Купол церкви венчал сияющий крест [61]. Когда он сгорел при пожаре, императрица Евдокия поставила вместо него большой медный крест [62]. Этот крест, видимый со всех сторон в го­роде [63], колол глаза его новым обитателям-евреям и мусульманам. Нет сомнения, что евреи, имевшие определенное влияние на му­сульман, делали все возможное, чтобы христианский характер го­рода не так бросался в глаза, о чем свидетельствует Феофан.

Вместе с тем, этот рассказ свидетельствует и о том, какого мне­ния о евреях были другие жители города. Когда раз за разом обрушивалось здание мечети, мусульманский правитель не стал искать для решения проблемы другого, более опытного зодчего. Он обратился за советом к евреям, поскольку те обладают особым ведением касательно этих мест. Феофан, христианский историк, бывший противником иконоборцев, по всей видимости находил в данной ис­тории прежде всего свидетельство чудесной силы креста, не позво­лявшего неверным построить свои святилища. Однако задним чис­лом оказывается, что есть здесь и утверждение особого дара евре­ев разгадывать тайны «сакрального пространства».

Ответный ход евреев: предания, связанные с библейскими героями.

Гробница Давида

Вплоть до XII в. евреи избегали участвовать в полемике о свя­тых местах. В еврейских традициях того периода почти не встреча­ется реакция на «оприходование» святых мест - сначала христиа­нами, а затем и мусульманами. Однако начиная с XII в. - времени возникновения еврейской литературы о Святой земле и святых мес­тах - еврейские авторы стали уделять внимание этой проблеме. Они сразу, как само собой разумеющееся, восприняли представление об особом еврейском авторитете, авторитете исключительном и не­преложном, в вопросе подлинности святых мест.

В 1167 г. (или около того) Святую землю посетил известный паломник Вениамин из Туделы. В составленном им описании путешествия рассказывается, среди прочего, о гробнице Давида на горе Сион: «А на Сионской горе гробницы дома Давида и царей, которые правили после него. Но точное место неизвестно» [64].

Утверждение «но точное место неизвестно» выглядит странным. Ведь уже в течение многих лет христиане указывали на гробницу Давида, находившуюся в часовне Сионской церкви, на том самом месте, на котором показывают ее паломникам евреи, мусульмане и христиане и сегодня [65]. Вениамин приводит рассказ, слышанный от одного иерусалимского еврея: незадолго до его прибытия в Иерусалим, во время ремонта Сионской церкви, два еврея извлекли из сте­ны на горе Сион камень и обнаружили вход в пещеру. Когда они вошли в нее, то оказались перед прекрасным дворцом, покрытым золотом и серебром: «это и была гробница Давида, а слева от нее усыпальница Соломона, а также усыпальницы всех прочих царей, царствовавших в Иудее» [66]. Они попытались проникнуть во дворец, но внезапный сильный порыв ветра повалил их на землю, и так они пролежали до вечера, словно мертвые. Придя в себя, они вышли из пещеры, отправились к патриарху и рассказали ему о случившем­ся. «Патриарх же приказал замуровать это место и скрывать его от людей; скрывают его и сейчас» [67].

Почему патриарху понадобилось скрывать местонахождение пещеры? По-видимому, он хотел оградить утвердившуюся христианскую традицию о местонахождении гробницы Давида от критики евреев. Эту традицию, как выяснилось, евреи отвергали. Согласно рассказу еврейского паломника Вениамина, усыпальница Давида действительно находилась на горе Сион, но не внутри церкви, как было принято в христианской традиции, а в другом месте, которое было известно только евреям.

Таким образом, роль евреев в рассказе Вениамина подобна их роли в христианских повествованиях, приведенных выше. Только евреям известны тайны святых мест, и ключи от них в их руках. Даже патриарх признает превосходство евреев, и для того чтобы сохранить статус христианской святыни, он предпочитает скрыть истинное местонахождение гробницы Давида, о которой ему пове­дали евреи. Так евреи и христиане меняются ролями: Иуда Кириак пытался скрыть местонахождение Креста Господня, чтобы защитить иудаизм; патриарх же скрывает местонахождение подлинной усы­пальницы Давида для того, чтобы защитить святыни христианства. С этой точки зрения в рассказе Вениамина образ еврея, созданный христианской традицией, представлен в перевернутом виде. Еврей по-прежнему выполняет здесь свою традиционную роль истинного знатока святых мест, однако последствия этого ведения обратны: в христианских рассказах евреи подтверждают истинность христиан­ской святыни, в рассказе же Вениамина они опровергают ее досто­верность.

Гробницы праотцев в Хевроне

Еврейский паломник Вениамин из Туделы повествует и о гробницах патриархов в Хевроне:

«И там возвышение, называемое Аврам, бывшее во время исмаилитов местом собрания евреев. Иноверцы воздвигли там шесть гробниц, назвав их именами Авраама, Сарры, Исаака, Ривки, Иакова и Леи, и говорят заблуждающимся, что это и есть гробницы праотцев, и приносят туда пожертвования. Но если приходит туда еврей и платит при­вратнику, то ему открывают железные врата в пещеру, и он спускается по ступенькам вниз, держа в руке зажженную свечу, и он спускается в первую пещеру, в которой ничего нет, и также во вторую, в которой тоже ничего нет, пока не попадает в третью пещеру, и в ней находятся шесть гроб­ниц Авраама, Исаака и Иакова, Сарры, Ривки, и Леи - одна против другой» [68].

Смысл этого рассказа еврейского паломника Вениамина во многом сходен со смыслом его же рассказа о гробнице Давида: христиане (то есть «заблуждающиеся») показывают шесть гробниц и говорят, что это гробницы праотцев, но это не так. Только евреи могут добраться до пещеры, где на самом деле находятся гробницы. О том, что привратник одним лишь евреям позволяет проник­нуть в пещеру, сообщает также - в те же самые годы - Петахья из Регенсбурга. На тот же факт намекает Яаков бен Натаниэль Кохен. Смысл всех этих описаний ясен: утверждение христиан, что им из­вестно местонахождение гробниц праотцев, и что гробницы находят­ся в их владении, - ошибочно. Только евреи ведают о доподлинном местонахождении гробниц и только они могут туда проникнуть [69].

Спор о гробницах праотцев связан с конкретными событиями -открытием гробниц в 1119 г. и основанием монастыря каноников-августинцев в Хевроне. Эти события превратили Хеврон в одно из глав­ных мест христианского паломничества. Эльханан Райнер убедительно показал, что описания еврейских паломников относятся ко времени открытия пещеры и к установлению в связи с этим особого христианского праздника. Еще конкретней они представляют собой реакцию на появление христианского сочинения на латыни, содержащего рассказ о вышеназванных событиях и «рекламирующего» новую святыню паломникам [70]. Все три еврейских сочинения, опи­сывающие посещения гробниц праотцев, пронизаны полемическим духом; они постоянно возвращаются к утверждению, что только ев­реям известно истинное местонахождение святых мест. Хотя Святая земля и находится сейчас во власти христиан, знание о находящих­ся здесь святых местах по-прежнему принадлежит евреям.

Ответный ход евреев: собственно христианские традиции

Таким образом, евреи и христиане были согласны по крайней мере в одном: еврейское ведение относительно святых мест пре­восходит христианское. Однако пока что речь шла о святых местах, которые представляют интерес для евреев, - таких как гробницы Давида и праотцев, местах, связанных с библейскими традициями, общими для евреев и христиан. Эти святые места и связанные с ними традиции - как и сама Библия - были предметом религиозной полемики и порождали в среде адептов двух религий противореча­щие друг другу истолкования. В свете еврейско-христианской поле­мики рассказы Вениамина из Туделы и других еврейских путеше­ственников должны быть поняты как реакция на факт христианского господства в Святой земле, как попытка поставить под сомнение его легитимность. Евреи пользовались предпочтительностью своего ведения в отношении святых мест для той же цели, что и христиане, но с противоположным знаком: они хотели опровергнуть основы хри­стианской веры и утвердить истинность веры еврейской.

В претензии евреев на их исключительный авторитет в том, что касается святых мест, связанных с их собственной библейской традицией, нет ничего из ряда вон выходящего. Для нас куда больший интерес представляет еврейская реакция на утверждение христиан­ской стороны, что евреи сами свидетельствуют и подтверждают ис­тинность христианства. Нас в данном случае занимает следующий вопрос: каким образом евреям удается принять христианский сте­реотип «еврея, который знает» и вместе с тем отвергнуть соответ­ствующий вывод соперников об истинности христианской религии? Вообще говоря, поклонение реликвиям подвергалось евреями кри­тике, однако вполне естественно, что предание об обретении Креста Господня удостоилось еврейского внимания и вызвало ответную реакцию. Три еврейских сочинения, отличающихся стилем, местом и временем появления, представляют три разные стратегии еврейс­кого ответа христианам.

«Книга жизнеописания Иисуса» (Толедот Иешу)

«Книга жизнеописания Иисуса» - это своего рода «апокрифичес­кая биография» Иисуса, заново переписывающая евангельскую ис­торию в свете еврейских полемически окрашенных представлений. До сих пор идут споры по поводу времени написания этого сочине­ния [71]. В одном из его разделов повествуется о том, как евреи при­шли к «царице Елене, жене Александра Янная, которая правила после смерти мужа; она же носила имя Ульяна, и ее сын - царь Монбаз, прозываемый Гирканом, был убит рабом своим Иродом» [72]. Текст сме­шивает тут разные исторические персонажи, между которыми нет ничего общего. Жену Янная, мать Гиркана II, который действительно был казнен Иродом, звали Шломцион (Саломея), а Елена, мать Монбаза, была царицей Адиабены. Она приняла иудаизм около 30 г. н.э., посетила Иерусалим и позже, во время голода 45 г. обеспечила на­селение города продовольствием. В Иерусалиме же она была и по­хоронена. В другой версии того же сочинения говорится о Елене, «жене Константина» [73]. На самом деле эта, другая, царица Елена была матерью императора Константина, а не его женой, но в нашем случае важна не историческая достоверность, а образ Елены и ее роль в «Толедот Иешу», - этой написанной на иврите псевдобиогра­фии Иисуса.

Как в христианском предании об обретении креста, так и в «Кни­ге жизнеописания Иисуса» Елена (кто бы ни скрывался за этим име­нем) представляет светскую власть. Она прибывает в Иерусалим, где две спорящие стороны, евреи и христиане, ищут ее поддержки.

В еврейской легенде сам Иисус и его оппоненты призываются к Елене (там дело происходит при жизни Иисуса). Они устраивают в ее при­сутствии нечто вроде религиозного диспута, Елена же исполняет роль третейского судьи. Иисус силой колдовства исцеляет прокаженного и воскрешает умершего, и таким образом убеждает Елену и побеж­дает своих противников [74]. Так реагирует коллективная память ев­рейского народа на союз христианской церкви со светской властью во дни Елены и Константина, союз, который грозил искоренением еврейской религии. Отметим, что хотя в еврейском «Жизнеописании Иисуса» Елена предпочла в конце концов христианство, ее образ положителен, и ее позиция оправдывается тем, что Иисус ослепил ее разум при помощи колдовских чар. У евреев нет претензий к древнему Риму и к светским властям, являющимся его наследни­ками, но только к христианской религии и ее ложным утверждениям. Роль Елены в еврейском жизнеописании Иисуса этим не ограничи­вается. После казни Назаретянина она требует у евреев выдать его тело и при виде пустой гробницы провозглашает свою веру в вос­кресение Иисуса и его вознесение на небо. Иуда, перед тем извлек­ший тело Иисуса из гробницы и скрывший его в другом месте, пока­зывает его Елене. Царица пристыжена за то, что напрасно осудила евреев, но при этом не теряет своей христианской веры [75].

Амос Функенштейн считал, что «Жизнеописание Иисуса» явля­ется примером антиистории (counterhistory), полемического жанра в историографии, «опирающегося на источники противника, источни­ки, которые противник считает исключительно надежными, но систематически перетолковывающего их вопреки их духу и намерениям, - если угодно, "чтение истории наоборот", по выражению Вальтера Биньямина. Целью такой антиистории является попытка искажения сложившегося у противника восприятия самого себя посредством разрушения его коллективной памяти». В случае еврейского «Жизнеописания Иисуса» были использованы основополагающие источ­ники противника - евангельское повествование об Иисусе - с тем, чтобы напрочь перевернуть представления, закрепившиеся в кол­лективной памяти христиан [76]. Еврейская версия сюжета о царице Елене использует соответствующую христианскую легенду для того, чтобы нейтрализовать ее антиеврейскую направленность и утешить, подбодрить еврейского читателя. Как в христианской, так и в еврейской легенде евреи призываются предоставить неопровержимое доказательство истинности христианской веры. Согласно легенде об обретении креста Господня, царица Елена требует от евреев указать ей место захоронения креста. В еврейском «Жизнеописании Иису­са» она требует от них показать ей тело Иисуса. В обоих случаях евреи исполняют требование и, тем самым, подтверждают свой ав­торитет в области тайного ведения. Однако в еврейской легенде смысл происшедшего кардинальным образом меняется: если обре­тение креста являлось доказательством истинности христианства, то обнаружение тела Иисуса - доказательством ложности христианства.

Отметим, что в одном из вариантов «Жизнеописания Иисуса», дошедшего до нас в рукописи XVIII в., хранящейся в Венской библиотеке, включена еврейская версия легенды об обретении Креста Господня [77].

Согласно этой версии, евреи по совету р. Иехуды (Иуды), «стар­ца», поступают хитро: они закапывают в землю сделанные ими три древка, и, когда царица Елена требует от них с угрозами указать ей, где находится святыня, они ведут ее на то место, как будто там зако­пан настоящий крест. Когда же христиане решают проверить силу найденной псевдореликвии, р. Иехуда воскрешает мертвого с помощью имени Божьего, а христиане думают, что чудо совершено посредством креста Иисуса. Так еврейский рассказ следует за христианским, упоминая все основные события последнего, но при этом изменяя его смысл на противоположный. Крест, найденный Иудой, не настоящий, а поддельный, заранее приготовленный евреями для того, чтобы спастись от угрожавшей им царской кары. Принятие Иудой христианства тоже притворно - не вследствие внутреннего убежде­ния, а с целью спасти евреев от царских гонений. Таким образом, факты, упоминаемые в христианской легенде, остаются без измене­ния, однако новое объяснение, данное им в еврейской версии, кар­динальным образом меняет смысл происходящего.

«Книга Родословия» Авраама Закута

Авраам Закут написал свой исторический труд после 1480 г., включив туда события из истории еврейского народа, а также об­щую хронографию, относящуюся в основном к истории греко-римс­кого мира и истории христианства [78]. Принято считать, что полемика с христианством являлась одной из целей этого сочинения. То, как в книге Закута пересказывается христианская легенда об обретении Креста, подтверждает это предположение:

«И вот после этих событий Елена, мать Константина, отправилась в Иерусалим и явила там великую ненависть к евреям, постановив, что предаст их на смерть, если не выдадут ей древо, на котором был распят тот человек; и тогда взмолились евреи к Богу и узнали, что он был распят триста лет тому назад, и сказали, что нашли три крестообразных древка, и на первом древке написано на еврейс­ком, греческом и латинском языках, что на нем был распят тот человек... и тогда один еврей принял христианство, и Елена сделала его епископом Иерусалима; впоследствии он погиб, а древко перевезли в Рим... » [79]. Авраам Закут привел сокращенный вариант известной легенды, тщательнейшим образом сохраняя основную канву рассказа. Однако слово «сказали» в вышеприведенном тексте указывает на полемическую позицию автора. Евреи «молятся» согласно его вер­сии также, как и в христианской легенде, но после этого не «нахо­дят», как сказано в оригинале, а «говорят, что нашли». Следова­тельно, крест, который показали евреи Елене, был не настоящий, а поддельный.

Маловероятно, чтобы Авраам Закут был знаком с остроумной версией обретения креста «Жизнеописания Иисуса». Если он и знал ее, то решил не использовать для своей книги. Авраам Закут, стремившийся придать солидность своему труду, без сомнения, должен был предпочесть более надежные источники, нежели еврейскую са­тиру, пародирующую религию-соперницу. Вместе с тем, Авраам За­кут видоизменяет первоначальную идею христианской легенды по­средством легкой и, на первый взгляд, невинной «редакторской» поправки.

«Книга благочестивых» (Сефер Хасидим)

Есть в «Книге благочестивых» следующий рассказ:

«Однажды один нееврей принес какое-то одеяние и сказал своим единоверцам, что это одеяние Иисуса, и до­бавил: если вы не верите мне, смотрите, что я сейчас сде­лаю. Он бросил одеяние в огонь, но оно не сгорело. Сказа­ли тогда монахи и священники евреям: теперь вы видите, что сие есть святыня. Ответил им еврейский мудрец: дай­те мне его, и я покажу вам, чем он является на самом деле. Он взял крепкий уксус и борит (мылящееся расте­ние, saponaria. - Прим. пер.) и на глазах у них выстирал одеяние. Сказал им: вот теперь попробуйте бросить его в огонь. Бросили его в огонь, и оно тут же сгорело. Спросили мудреца: как ты догадался постирать одеяние? Ответил им: потому что оно было вымазано жиром саламандры и пришлось отмыть от него одежду...» [80]. Как и в христианских повествованиях, евреи в «Книге благочестивых» призваны засвидетельствовать святость христианской реликвии. Слова священников «теперь вы видите, что сие есть святыня» имеют здесь апологетический характер. Ведь святость «одеяния Иисуса» подтверждает истинность христианской религии. Как в хри­стианских легендах, так и в этом еврейском сочинении евреи дока­зывают превосходство своего религиозного знания над знанием хри­стиан. Но если в христианских версиях евреи свидетельствуют о подлинности христианской реликвии, то в данном случае они разоблачают ее ложность.

Три еврейских сочинения - «Жизнеописание Иисуса», «Книга родословия» и «Книга благочестивых» - представляют собой три различные попытки противоборствовать тенденции христиан использо­вать еврейский авторитет для своих апологетических нужд. Систе­матическое изучение еврейской средневековой литературы безус­ловно поможет обнаружить дополнительные сочинения, преследую­щие те же цели.

Христиане и еврейский авторитет

В заключение следует сказать несколько слов о характере христианских преданий, приведенных выше. Во-первых, все святые места, упомянутые в этих преданиях, связаны с центральными положениями христианской теологии: Голгофа, Храмовая гора, Масличная гора и гора Сион. То же справедливо и в отношении связанных с этими местами персонажей: Иисус, его мать Мария, первомученик Стефан и царь Давид. Евреи, таким образом, призваны засви­детельствовать подлинность основных формообразующих христианских традиций.

Во-вторых, христианское признание особого еврейского авторитета в том, что касается святых мест, формируется в ту эпоху, когда у евреев уже нет власти в Святой земле. В рамках своеобраз­ной диалектики отсутствие власти придает евреям авторитет. Следу­ет, однако, обратить внимание также на тот факт, что большинство соответствующих преданий появляется в переходные периоды - в начале византийского периода, после завоевания Палестины мусульманами и после появления здесь крестоносцев. Именно в эти пери­оды усиливается межрелигиозная полемика, приобретающая вполне конкретное актуальное значение. Эта историческая «конкретность» ясно прослеживается в византийской легенде об обретении креста, в рассказе Аркульфа о погребальном плате Иисуса, в рассказе Фе­офана о кресте церкви Вознесения на Масличной горе, а также в рассказе Вениамина из Туделы о гробнице Давида и патриархов.

В-третьих, в некоторых из приведенных сочинений образ еврея предстает в необычном аспекте - еврея, обладающего христиански­ми качествами. С одной стороны, он сохраняет еврейскую мудрость и авторитет, но с другой - его душа принадлежит миру христианских ценностей. Старец Гамалиил уже принял крещение, когда он явился во сне Лукиану; Иуда Кириак и Вениамин крестились вследствие обретения святых реликвий; девственница из Галилеи явля­лась в душе христианкой, даже несмотря на то, что продолжала оставаться в рамках иудаизма. Принимая христианство, эти персо­нажи становятся своего рода прототипом евреев эсхатологического будущего, символом и примером для своих единоверцев, которые в конце времен все пойдут их путем и познают истину христианства.

Суть всего сказанного: святые места и реликвии в вышеупомянутых традициях не имели бы должного статуса без стоящего за ними еврейского авторитета. Именно евреи были теми, кто сохранил их в тайне, а затем - либо добровольно, либо против своей воли - открывал их для христиан, свидетельствуя об их святости. Тем са­мым евреи снова и снова подтверждали истинность связанных со святыми местами христианских верований и таким образом способ­ствовали становлению христианской самоидентификации. Как пока­зывают последние психологические, филологические, исторические и философские исследования, самоидентификация отдельных групп вырабатывается посредством соотнесения с «иным» в результате диалектического процесса ассимиляции и размежевания [81]. Более того, Джонатан Смит показал в своем исследовании, что «иному», который слишком близок, соседу, - если угодно, «ближнему», - отведе­на особо проблематичная роль в становлении группового самосоз­нания: именно из-за своей близости он представляется особенно опас­ным [82]. Близок и потому особо опасен - таким выглядит еврей в пред­ставлении христиан, и таков христианин, при всех имеющихся тут различиях, в представлении евреев [83].

Приведенные выше христианские предания выполняют, таким образом, двойную роль: с одной стороны, они утверждают аутентичность святых мест и реликвий, причем те получают легитимацию благодаря свидетельству «ведающего еврея». С другой стороны, эти предания вновь и вновь закрепляют в христианском сознании представление о еврейском авторитете в том, что касается христианских верований. Этому способствует многократное повторение раз­личных вариантов преданий, построенных по заданной схеме, - пре­даний, достоверность которых одновременно и подпитывается свя­тостью, отводимой соответствующим святым местам, и способ­ствует почитанию этих святых мест.

Примечания.

* Впервые статья была опубликована на иврите в журнале Катедра. № 80. 1996. С. 31-62.

В основу этой статьи положен доклад, который я подготовила к симпо­зиуму Jews and Judaism in the Eyes of Christian Thinkers (Евреи и иудаизм в представлении христианских мыслителей), состоявшемуся в Вольфенбютеле осенью 1994 г. Английская версия - более краткая и несколько отличающаяся от ивритской - была опубликована в сборнике трудов симпо­зиума под редакцией Джереми Коэна, в рамках Wolfenbütteler Mittelalter-Studien. Я благодарю моего друга Одеда Ир-Шая, который помогал мне в течение всего времени работы над этой темой.

1. См. Hieronymus. Hebraicae quaestiones in libro Genesim // CCSL. N° 72. P. 2; Kamesar A. Jerome, Greek Scholarship, and the Hebrew Bible. Oxford, 1993. P. 42; Kelly J.N.D. Jerome: His Life, Writings, and Controversies. Worcester-London, 1975. P. 153-167; Kamin S. The Theological Significance of the Hebraica veritas in Jerome"s Thought // idem; Jews and Christians Interpret the Bible. Jerusalem, 1991. P. 1-11
2. Hieronymus. Praefatio in librum Job // PL. 28. Col. 1081; idem. Epistula, 84, 3 // CSEL. 55. P. 123; idem. Praefatio in librum Paralipomenon iuxta LXX interpretes (pl. 29. Col. 401). См. Shvarz Y. Hieronimus ve-Yahadut Erez-Yisrael (Иероним и еврейство Эрец-Исраэль) // Zion, 1981. № 47. С. 186-191.
3. Медицина и Каббала - два ярких примера тому. О медицине см.: Shatzmiller J. Jews, Medicine and Medieval Society. Berkeley, 1994. О каббале см.: Wirszubski. Pico della Mirandola Encounter with Jewish Mysticism. Jerusalem, 1989.
4. Понятие «Земля обетованная» встречается в Новом Завете в Послании к Евреям (11:9).
5. О становлении христианского представления о Св. земле см.: Wilken R.I. The Land Called Holy: Palestine in Christian history and Thought. New Halen, London, 1992; Taylor J.E. Christians and the Holy Places; The Myth of Jewish-Christian Origins. Oxford, 1993.
6. Itinerarium Burdigalense // CCSL. 175. P. 1-26. Далее: «Путешествие из Бордо».
7. Wilkinson J. Jewish Holy Places - The Origins of Christian Pilgrimage // The Blessing of Pilgrimage. Urbana; Chicago, 1990. P. 44. Так же и в описаниях Свя­той земли IV в. н.э. - паломничество Эгерии и паломничество Павлы - предпочтение отдано святым местам, связанным с библейскими традициями. Павла, например, посетила сорок святых мест, связанных с Ветхим Заветом, и только двадцать семь, связанных с Новым Заветом. Это соотношение изме­няется ощутимым образом в V и VI вв. См.: Ора Лимор (там же), Введение к «Путешествию из Бордо»; и также: Satran D. Biblical Prophets in Byzantine Palestine; Reassessing the Lives of the Prophets. Leiden, N.Y.; Köln, 1995.
8. «Путешествие из Бордо». С. 12, 14, 18-19.
9. Hieronymus. Epistula 108: Epitaphium Sanctae Paulae, 12 // CSEL. 55. P. 321.
10. Об изучении Святой земли в качестве вспомогательного средства для изучения Библии см.: Taylor J.E. op. cit. и также: Hunt E.D. Holy Land Pilgrimage in the Later Roman Empire // AD 312-460. Oxford, 1982. P. 83-106.
11. Hieronymus. Epistula 129: Ad Dardanum de terra repromissionis, 20 // CSEL. 56. P. 169.
12. О понятии авторитета в римском мире см.: Arendt H. What was Authority. Nomos Authority. Cambridge; Mass., 1958. P. 79-122. В этой связи интересно сравнить отношение христиан к еврейскому ведению с совершенно иным отношением греков к древней мудрости вообще и к иудаизму в частности: Momigliano A. Alien Wisdom; The Limits of the Hellenization. Cambridge, 1975. P. 75-122.
13. Напр., описание открытия гробницы Иова у Эгерии: Itinerarium Egeriae, 16 // CCSL. 175. P. 57-581 и открытие гробницы Иакова младшего: Bibliotheca Hagiographica Latina. 4099. См. также: О. Лимор, Masoret nozrit shel har ha-Zeitim ba-tkufa ha-bizantit ve-ha-aravit (Масличная гора в христианских традициях Византийского и Исламского периодов). Иерусалимский университет, 1987. С. 117. - Дипломная работа.
14. О Храме Гроба Господня см.: Couasnon С. The Church of the Holy Sepulchre in Jerusalem. L., 1974; Corbo V.C. Santo Sepolcro di Gerusalemme. I-III. Jerusalem, 1981; Патрик И. Церковь Гроба Господня: ее история и архи­тектура. II Книга о Иерусалиме: Византийская эпоха. Иерусалим (в печати); Patrikh Y. Knesiyat ha-qever: toldoteha u-markiveha ha-arkhitektoniim (Церковь Гроба: история и архитектура) // Sefer Yirushalaim: ha-tqufa ha-bizantit. Jerusalem (в печати).
15. Bibliotheca Hagiographica Graeca [BHG], 619-621; BHL, novum supplementum 454ff.; Bibliotheca Hagiographica Orientalis. Ill 3. Appendix I. 81-87; Straubinger J. Kreuzauffindungslegende: Untersuchungen über ihre altchristlichen Fassungen mit besonderer Berücksichtgung der Syrischen Texte. Paderborn, 1912; Borgehammar S. How the Holy Cross was Found: From Event to Medieval Legend. Stockholm, 1991; Drijvers J. W. Helena Augusta: The Mother of Constantine the Great and the Legend of Her Finding of the True Cross. Leiden, 1992.
16. Сирийская версия переведена Драйверсом (Drijvers J.W. op. cit. P. 165-171); латинская - Бургхаммером (Borgehammar S. op. cit. P. 154-161, 201-271).
17. Jacobus de Voragine. Legenda aurea. Osnabruck, 1965. P. 303-311. Важно отметить, что проявляющиеся здесь мотивы, связанные с Константином, встре­чаются и в других сочинениях, особенно в легенде о Сильвестре, где евреям отведена та же центральная роль. Место евреев в легендах о Константине требует дополнительного исследования. См.: Yuval I.J. Shared Myths, Common Language (in print).
18. Ученые разделились во мнениях относительно того, какова была пер­воначальная версия легенды - греческая или сирийская. См. Borgehammar S. op. cit. P. 154-159.
19. На самом деле евреи в IV в. н.э. в Иерусалиме не жили. См. напр.: Ир-Шай О. Ha-issur she-hitil Konstantinus al knisat yehudim li-yrushalaim (Запрет имп. Константина на пребывание евреев в Иерусалиме) // Zion, 1990. N 60. С. 129-178. Число три тысячи является типологическим. См.: Деян. 2:41.
20. Деян. 6:8 - 7:60.
21. Сама легенда не объясняет, каким образом евреи, верующие в месси­анство Иисуса, остаются тем не менее евреями, однако этот тип еврея в тече­ние многих поколений фигурирует в литературных христианских источниках и в христианской полемике с евреями. Так, например, христианские нападки на Талмуд были аргументированы тем, что мудрецы Талмуда знали, что Иисус является Мессией. См.: БенЛахман М. Vikuah Ramban (Диспут Рамбана)// Собр. соч. рабби Моше бен Нахмана, I. Иерусалим, 1963. С. 303.
22. Мф. 27:38.
23. Драйверc (Drijvers J. W). op. cit. P. 170; Боргхаммер (Borgehammar S.). op. cit. P. 159.
24. Linder A. Ecclesia and Synagoga in the Medieval Myth of Constantine the Great // Revue beige de philologie et d"histoire. 1976. N 54. P. 1038. См. также : idem. The Myth of Constantine the Great in the West: Sources and Hagiographic Commemoration // Studi Medievali. 1975. N 16. P. 86.
25. Леви И. Yulianus keisar u-vinyan ha-bait (Император Юлиан и строитель­ство иерусалимского храма)// он же, Olamot nifgashim (Миры встречаются). Иерусалим, 1969. С. 221-254. Гайгер И. Восстание при Галле и история стро­ительства храма при Юлиане // Эрец-Исраэль со времен разрушения храма и до мусульманских завоеваний. Иерусалим, 1981. Т. 1. С. 202-217. Насколько серьезна была проблема, возникшая у христиан в связи с решением импера­тора Юлиана отстроить для евреев храм в Иерусалиме, можно видеть из рас­сказа, приведенного Филосторгием. Согласно его версии, при возведении храма по приказу Юлиана строители обнаружили пещеру и под ней - квад­ратную комнату. На столбе, возвышавшемся посредине пещеры, был начер­тан текст Евангелия от Иоанна, и это воспринималось как убедительное доказательство того, что христианская истина лежит в самом основании еврейс­кого храма. См.: Philostorgius. The Ecclesiastical History, 15 L., 1885. P. 482-483.
26. О возникновении разных версий легенды см.: Драйверс (DrijversJ.W.) op. cit. P. 79-180. Коптская версия приписывает честь обретения Креста цари­це Евдокии. Еврей представлен как исключительно отрицательный персонаж, и идея еврейского авторитета, необходимого для подтверждения истинности христианской святыни, здесь совершенно отсутствует. См.: Eudoxia and the Holy Sepulchre: A Constantinian Legend in Coptic. Milano, 1980. P. 151-153.
27. По словам церковного историка Евсевия, гробница является «свидетельством искупительного воскресения» (Vita Constantini. 3. 28 // [PG. 20 Col. 1089).
28. См., напр., слова Августина: Sermo, Vol. 5 // CCSL. 41. P. 56; De Civitate Dei., 18, 46 // CCSL. 48. P. 644-645; Ennarationes in Psalmos, 58 // CCSL. 39. P. 744; Limor O. The Knowing Jew (in print).
29. «Iuda laudatio sive confessio». Hieronymus. Liber interpretationis hebraicorum nominum // CCSL. 72. P. 67.
30. См. прим. 19.
31. Представление, согласно которому уроженцы страны являются носи­телями ее тайн, распространено не только в христианстве. См. напр., рассказ об арабе, который знал, что Храм уже разрушен и Мессия уже родился (Иеру­салимский Талмуд, Берахот 2, 4). О том же свидетельствует послание «О мес­тонахождении Иерусалима», приписываемое Евхерию из Лиона: «Таковы слова Иосифа Флавия. Ибо я нашел должным включить его свидетельство в мое сочинение, чтобы пламенно ищущие истину могли услышать свидетельство об Иудее из уст иудея» (Eucherius. De situ Hierosolymae epistula ad Faustum Presbyterum, 31 // CCSL. 175. P. 243).
32. Такова роль еврея в средневековых наговорах, связанных с гостией, а также в кровавых наветах того времени. Еврей, не верящий в пресуществление, вынужден признать его в силу чудес, происходящих с попавшей в его руки христианской святыней. Искупительная жертва Иисуса, в которую не верят евреи, получает новое подтверждение, когда останки христиан, якобы убитых евреями в ритуальных целях, начинают творить чудеса.
33. BHG, I648x-l653; BHL, 7848-7856; Epistula Luciani ad omnem ecclesiam (PL. 41. Cols. 807-818); Vanderlinden S. «Revelatio Sancti Stephani (BHL 7850-6)» // Revue des Etudes Byzantines. 1946. N 4. P. 178-217; Clark E.A. Claims on the Bones of Saint Stephen // Church History. 1982. N 51. P. 141-156; van Esbroeck M. Jean II de Jerusalem et les cultes de S. Etienne, de la Sainte Sion et de la Croix //Analecta Bollandiana. 1984. 102. P. 99-134.
34. Ин. 7:50; 3:1-15; 19:39.
35. Garitte G. Le Calendrier palestino-georgien du Sinaiticus 34 (X siecle) // Subsidia Hagiographica. Bruxelles, 1958. 30. P. 112, 418-419. Лимор О. Kever David be-har Zion: li-mekorotcha shel masoret (Гробница Давида на горе Сион: об источниках одной традиции) // Yehudim, shomronim, nozrim be-Erez Israel ha-bizantit (Евреи, самаритяне, христиане в византийской Палестине). Иеру­салим, 1987. С. 21.
36. Clark E.А. op. cit.
37. Lagrange M.J. Saint Etienne et son sancture. Jerusalem; P., 1894.
38. Лимор О. (см. прим. 13). С. 113-116.
39. Деян. 5:33-39; 22:3.
40. Schurer Е. The History of the Jewish People in the Age of Jesus Christ (175 B.C. - A.D. 135) // A New English version, revised and edited by G.Vermes, F. Miller & M.Black, II. Edinburgh, 1979. P. 368. См. также: Hunt E.D. op. cit. P. 214-220.
41. «Vidi virum aetate senem, starura procerum, vultu decorum, prolix barba, in vestitu candido, amictum pallio in cuius summitate erant tamquam aureae cruces intextae» (см. прим. 33: Epistula Luciani, col. 809); «Vidi virum senem longum hieroprepen (hoc est dignum sacerdotem), canum, barbam prolixam habentem, palliatum alba stola cui inerant gemmulae aureae habentes intrinsecus sanctae crucis signum» (Vanderlinden S. op. cit. P. 192).
42. Van Esbroeck M. Une lettre de Dorothee comte de Palestine / Marcel et Man en 452 // Analecta Bollandiana. 1986. 104. P. 145-159. О комите Дорофее см.: Martindale J.R. The Prosopography of the Later Roman Empire, 2: A.D. 395-527. Cambridge, 1980. P. 377-378.
43. О Газе см.: Van Esbroeck M. op. cit. P. 153.
44. О месте евреев в христианской эсхатологии см.: McGinn В. Visions of the End: Apocalyptic Traditions in the Middle Ages. N.Y., 1979; Emmerson R.K. Antichrist in the Middle Ages: A Study of Medieval Apocalypticism, Art and Literature. Washington, 1981.
45. Baynes N.H. The Finding of the Virgin"s Robe // Annuaire de 1"institut de philologie et d"histoire orientales et slaves, 9 (1949, Melanges Gregoire). P. 87-97; Byzantine Studies and Other Essays. L., 1995. P. 240-247. Византийские истори­ческие сочинения подтверждают этот агиографический рассказ. В них пове­ствуется, что на семнадцатом году царствования Льва Великого были найде­ны одежды приснодевы Марии, хранившиеся у «девственной и весьма благо­честивой еврейки». См.: Grammaticus Leo. Chronographia. Bonn, 1842. P. 114; Cedrenus Gregorius. Historiarum Compendium. Bonn, 1838. P. 614.
46. Baynes N. H. op. cit. P. 241.
47. Ibid. P. 241.
48. По этому вопросу см.: Саmегоn A. The Virgin"s Robe: An Episode in the History of Early Seventh-Century Constantinople // Byzantion, 1979. 49. P. 42-56. (Continuity and Change in Sixth-Sentury Byzantium, [Variorum Reprints] L., 1981. P. 42-56).
49. Antonini Placenti Itinerarium, 5 // CCSL. 175 P. 131
50. Ibid.
51. О взаимоотношениях евреев и христиан в Галилее в византийскую эпоху см.: Цафрир И. Haemaavak ben ha-nozrim u-ven ha-yehudim be-ezor Tveria bi-tqufa bizantit (Борьба между христианами и евреями в районе Тверии в византийскую эпоху) // Kol Erez Naftaly (Вся страна Неффалима). Иеруса­лим, 1968. С. 79-90; Rubin Z. Parashat ha-komis Yosef ve-ha-nisyonot le-nizur ha-Galil ba-mea ha-revi"it la-sefira (История комита Йосефа и попытки христиани­зации Галилеи в IV в. н.э.) //Cathedra. 26. (Tevet 1983). С. 105-166. Yv-Shay О. Yehudei Tveria ve-hanhagatam be-shilhei ha-shilton ha-bizanty (Евреи Твeрии и их руководство в конце византийского периода)// Tveria mi-yesuda ad ha-kibush ha-muslemy (Тверия: от основания города и до мусульманского завоевания) (Eidan 11). Иерусалим, 1978. С. 57-65. Avi-Yona M. Bi-mei Roma u-Vizantion (Во дни Рима и Византии). Иерусалим, 1970.
52. Adamnan"s De locis Sanctis (Scriptores Latini Hiberniae, 3); Adamnani de locis Sanctis // CCSL. 175. P. 173-234.
53. Adamnan"s De locis Sanctis, 9. P. 52-55; Adamnani de locis Sanctis. P. 192-194.
54. Adamnan"s De locis Sanctis, 9. P. 54; Adamnani de locis Sanctis. P. 193.
55. Antonini Placenti itinerarium. 12. P. 136.
56. Gil M. Historia politit shel Yerushalaim ba-tequfa ha-muslemit ha-qduma (Политическая история Иерусалима в период раннего Ислама) // Sefer Yerushalaim: ha-tequfa-ha-muslemit 638-1099 (Книга о Иерусалиме: мусуль­манский период 638-1099). Иерусалим, 1987. С. 1-8. Gil M. Ha-yishuv ha-yehudi (Еврейская Община) // Sefer Yerushalaim: ha-tequfa-ha-muslemit 638-1099. С. 133-139.
57. Gil M. ibid. C. 133-140.
58. «Путешествие из Бордо» (см. прим. 6). С. 16; Ир-Шай О. Указ. соч. С. 157-164. Бл. Иероним, Комментарий на пророка Софонию 1, 15-16 // CCSL. 76А. С. 673; см. также: Ир-Шай О. Указ. соч. С. 157.
59. Theophanes. Chronographia, А. С. 635 // Corpus Scriptorum Historiae Byzantinae. 39. Bonn, 1839. P. 524.
60. См. прим. 13: Лимор О. С. 23-24; 81-90.
61. Бл. Иероним (Hieronymus. Epistula 108; Epitaphium Sanctae Paulae. 12. P. 320).
62. Nau F. Les Plerophories de Jean, que de Maiouma // Revue de 1"orient chretien. 1898, 3. P. 245.
63. См. описание в Adamnan"s De locis Sanctis, 23 (прим. 52). Изд. Bieler. P. 199-202.
64. Sefer masaot shel rabbi Binyamin mi-Tudela (Книга путешествий Вениа­мина из Туделы). N.Y., 1909. С. 25.
65. См. прим. 35: Лимор О. Kever David be-har Zion... С. 11-23.
66. Книга путешествий Вениамина из Туделы. С. 25.
67. Там же. С. 26. (См. подробный анализ этого предания в еще не опубликованном труде: Reiner A. Ikvot pulmus yehudy-nozry bi-mesorot ha-aliya le-regel (Следы еврейско-христианской полемики в преданиях паломников).
68. Книга путешествий Вениамина из Туделы. С. 27.
69. Masaot rabi Petahiya me-Regensburg be-Suria u-ve-Erez Yisrael (Путеше­ствия рабби Петахья из Регенсбурга в Сирию и Эрец-Исраэль) // Yaary A. Masaot Erez Yisrael (Путешествия в Эрец-Исраэль). Рамат-Ган, 1967. С. 53-54. Masaot r. Yaaqov ben Nataniel ha-kohen (Путешествия рабби Иакова сына Ната­ниэля Кохена) // Yaary A. Masaot Erez Yisrael. С. 60-61.
70. Riant P. Invention de la sepulture des patriarches Abraham, Isaac et Jacob en Hebron le 25 juin 1119 // Archives de 1"orient latin. 1884. 2. P. 411 ff; см. также Rainer R. Указ. соч.
71. Вильям Хорбури убедительно показал, что основная часть «Книги жизнеописания Иисуса» существовала уже в III или IV в. н.э. См.: Ноrburу W. A Critical Examination of the Toledoth Jeshu. Ph. D. dissertation. Cambridge University, 1971. С другой стороны, ясно, что еврейские традиции, связанные с Еленой, более позднего происхождения по сравнению с легендой об обретении креста. Они появились как ответ на эту легенду.
72. Dan Y. Ha-sipur ha-ivri bi-me ha-benaim (Средневековый еврейский нарратив). Jerusalem, 1974. P. 126.
73. Krauss S. Das Leben Jesu nach jüdischen Quellen. Berlin, 1902. S. 70.
74. Krauss S. op. cit. S. 71-72. См. также прим. 72: Дан Y. op. cit. P. 127. Эти фрагменты призваны служить ответом и на легенду о Сильвестре (см. прим. 17).
75. См.: Krauss S. op. cit. S. 81-82; прим. 72: Дан Y. op. cit. P. 130.
76. Funkenshtein A. Historiya, historiya she-ke-neged ve-sipur (История, антиистория и рассказ) // Alpaim. 1991. 4. P. 210.
77. Krauss S. Eine jüdische Legende von der Auffindung des Kreuzes. JQR. 1900 N 12. S. 718-731.
78. Ben-Shalom R. Historiografiya pulmusit be-sefer yuhasin (Полемическая историография в книге родословия) // KEM"Y. Jerusalem, 1994. 11. Hativa Vol. 1. С. 121-128.
79. Zakut A. Sefer Yuhasin ha-Shalem (Полная книга родословия). Frankfurt 1935. S. 246. См. также: Ben-Shalom R. op. cit. P. 124.
80. Sefer Hasidim (Книга благочестивых). Berlin, 1891. С. 430.
81. Kristeva J. Etranges et nous memes. P., 1988.
82. Smith J.E. What a Difference a Difference Makes // To See Ourselves as Others See Us: Christians, Jews, "Others" in Late Antiquity, Chico, Cal. 1985. P. 3-48.
83. Исследования образа христиан и христианства в еврейском восприятии находятся пока что в начальной стадии. См. недавно опубликованные работы: Yuval Y. Ha-nakam ve-ha-qelala, ha-dam ve-ha-alila. Me-alilot qdoshim le alilot dam (Месть и проклятие, кровь и клевета. От деяний святых к кровавым наветам) // Zion, 1992. N 58. Р. 33-90. Yuval Y. Niqmat ha-shem ke-niqmat hekhalo: historiya le-lo haron ve-le-lo maso panim (Месть Господня как месть Его храма) // Zion, 1993. N 59. Р. 351-414.