Евреи – “инициаторы” христианских чудес

Евреи – “инициаторы” христианских чудес

Виктория Мочалова

Распространенные в Польше со времен позднего Средневековья и до начала эпохи Просвещения представления о евреях в заметной степени демонизированы, связаны со сферой магии и колдовства, что в целом соответствовало общеевропейской практике ¹. Контакт между сосуществующими в польских землях, но дистанцированными культурами – христианской и иудейской – мог становиться благодатной почвой для активизации архаических элементов сознания, порождения представлений о сверхъестественных потенциях “чужого”.

Подобного рода представления были в значительной степени обусловлены особым значением магических верований, согласно которым считалось возможным воздействовать на ход событий в окружающем мире путем определенных процедур (например, манипуляций с сакральными предметами, в частности, украденными в костеле). Церковь “придавала этим взглядам христианскую форму; существовала вера в то, что Бог посылает кару на согрешивших, что можно вымолить или заслужить награду. Но архаическое мышление подчас явно пробивалось сквозь учение о каре небесной”, и потому, например, существовала уверенность в том, что можно нанести вред реальному человеку, если резать, колоть, топить его предварительно изготовленное изображение и т.п. Обычно такого рода колдовские силы в деревнях приписывались старухам, знахарям, бродягам, нищим, а также – чужакам ², среди которых заметное место занимали евреи. Таким образом, чудеса, толкуемые как происходящие “на границе” христианского и иудейского миров, чудеса, которые способны творить евреи, носители народного сознания относили к сфере магии и колдовства. ³

Однако, чародейская сила приписывалась евреям и теми представителями католического духовенства, которые использовали подобного рода предрассудки в целях антииудейской пропаганды. Так, ксендз П.Моецкий среди 10 причин, по которым евреи прибегают к убийству христиан, называет, в частности, необходимость человеческой крови для магических действий - “для своих дьявольских наук, колдовства и чародейства”, унаследoванных ими, вкупе с человеческими жертвоприношениями, от египтян, а также для завоевания любви христиан (с этой целью кровью окропляются даримый им перец и шафран). Видимо, ученый теолог сам несколько смущен фантастичностью приводимых им сведений, чем может объясняться его неловкая попытка подкрепить их ссылкой на практический опыт: “И хотя доброму христианину не подобает верить в такие предрассудки, однако, я вижу, что те, кто сблизятся с евреями и отведают их перца и шафрана, становятся такими их большими друзьями, что водой не разольешь”. ⁴

Вторящий ему в своей книге ⁵ помощник краковского епископа Ш. А. Хубицкий также отмечает, что в Польше есть люди (“наполовину евреи” – очевидно, имеются в виду ариане или иудействующие), которые считают подобные сведения о вредоносной магической деятельности евреев (профанация гостии, церковной утвари, икон, ритуальные убийства) пустыми выдумками (“скорее потому, что мешки с перцем и звон золота так их одурманивают”).

Выпускник Краковской Академии, доктор С. Мичиньский в своем обширном антииудейском сочинении “Зерцало Короны Польской” подробно объясняет (Art. XV), что евреи “избрали себе отцом, защитником и опекуном черта, а потому они от тех древних евреев унаследовали лишь египетское колдовство и чары. Поэтому евреи, особенно старые и раввины, в науке чернокнижной и колдовской чрезвычайно умелы”, что объясняется целым рядом причин, среди которых – и их природная к этому склонность, и занятия каббалой, и др. ⁶ Как правило, в подобного рода сочинениях разных авторов неизменно повторяются одни и те же сюжеты и толкования- например, Мичиньский приводит тот же рассказ о некоем еврейском чернокнижнике в Испании, купившем у палача сердце казненного для осуществления (несостоявшегося) своих коварных колдовских планов (уничтожить всех испанцев), который использовал с своих знаменитых проповедях иезуит Ст. Калуский. ⁷

Христианское сознание волновала исключительно сфера чудесного, тема чуда, как зримого знака божественного присутствия в мире и всевластия Бога, способного нарушить земные законы и явить свою волю верным и неверным. В этом контексте причастность евреев к чудесам, зафиксированная в Библии, нуждалась в переосмыслении и перетолковании. Арианский полемист М. Чеховиц, последовательно противопоставляя Ветхий Завет – Новому, Моисея – Христу, стремится максимально приуменьшить заслуги Моисея в совершении библейских чудес. Отвечая на вопрос персонажа диалога "Христианские Беседы" - Ученика - о том, как следует полемизировать с евреями, говорящими, что таких чудес, которые Моисей творил в Египте, никто ни до него, ни после него не совершал, Учитель из диалога Чеховица объясняет, что не следует приписывать чудеса Моисею, “поскольку не он их творил своей силой, но сам Бог. Ведь он ранее никогда их не совершал, лишь когда Бог его с ними послал. И он не сотворял их по своей воле,когда и какие ему заблагорассудится, но лишь те, которые ему Бог велел совершить <…> А еще глупо превозносить над другими того, кто совершает чудеса, ведь это могут и язычники, и лжепророки. Так совершали чудеса фараоновы волшебники, почти во всем Моисею подобные, а ведь они в глазах Бога не были превыше других людей, напротив, были мерзейшими и отвратительнейшими”. Кроме того, заслуги Моисея снижаются и тем, что он не был достаточно послушен Господу, выказывал свое упрямство и недостаток веры, а избран был лишь потому, что среди современников не имел себе равных. Зато в новозаветное время явился Иисус, во всем его превосходящий. ⁸

Как бы на перекрестке двух тенденций христианского отношения к евреям – восприятия их как чернокнижников, колдунов, преуспевающих в магической практике, и определенного признания или учета их "старшинства", зафиксированного в Священном Писании, - возникает особая тема межконфессиональных отношений, связанная с генетически близкими обрядами, в которых присутствуют хлеб и вино. Церковное таинство евхаристии призвано воспроизвести в памяти верующих искупительную жертву Христа и причаститься его тела и крови. Здесь между иудаизмом и христианством имеет место принципиальное обрядовое различие, связанное с хлебом и вином. Если в иудаизме этот обряд имеет значение обычного благословения в процессе субботней и пасхальной трапезы вина и хлеба (или мацы), то у христиан он сакрализован и имеет особое значение.

Существенную роль в распространении этого обряда сыграл IV Латеранский Собор 1215 г., подтвердивший учение о пресуществлении даров, которое три века спустя оказалось предметом вероучительной полемики католиков с протестантами. В рассматриваемом контексте среди постановлений этого Собора существенным представляется требование к евреям не выходить из домов именно в Страстную неделю, дабы не осквернять своим присутствием христианский религиозный обряд.

На Вроцлавском Синоде гнезненского архиепископства (1267) был введен особый праздник Тела Господня (Festum Corpori Christi, в 1420 распространенный на всю территорию Польши), во время процессий которого евреям запрещалось показываться на улицах (“Если бы случилось, что перед домами евреев несли алтарную дароносицу (сакрамент), то евреи, услышав колокольчик, должны войти в свои дома и закрыть свои окна и двери”), а сохранившееся прошение конца XVIII в. краковской еврейской общины к магистрату, ⁹ целью которого было устранение этого требования, свидетельствует об устойчивости сегрегационной практики. Другие постановления Собора содержали сходные запреты, касающиеся ограничения контактов между христианами и евреями (совместного проживания, приема на службу, социальных и сексуальных связей, торговли продуктами и др.). Среди причин этих запретов и предписаний называлось и то, что “польская страна на древе христианства” является сравнительно молодой порослью, а потому существует опасность “заразиться предрассудками и дурными обычаями живущих рядом евреев”. ¹⁰

В XIII-XIV вв. в Европе, и в частности, в Польше (впервые – в Познани, в 1399 г.) против евреев начинают выдвигаться обвинения в осквернении гостии ¹¹ (хотя имеют также место и аналогичные обвинения ведьм и даже католиков, намеревающихся использовать ее в каких-то иных, например, лечебных целях), связанные с широко распространившимися в христианском обществе представлениями о ее чудесной силе, разделяемыми, как предполагалось, также и евреями. ¹² Возникают легенды о чудотворной гостии, побуждающей короля Казимира Великого заложить костел Тела Господня в Кракове, а короля Ягелло - в Познани. О содержании этих легенд можно составить представление, в частности, по сообщению хрониста Яна Длугоша под 1399 г.: “В пятницу ¹³ 15 августа некая женщина в Познани, приняв Святое Причастие, вынула из уст гостию, чтобы продать ее пребывающим в Познани евреям. Гостию нашли в лугах города Познани. В месте ее нахождения с людьми стали происходить чудеса”. ¹⁴ Сюжет о евреях, побуждающих христиан к краже гостии с целью ее последующей профанации, в частности, познанская легенда отражена в ряде памятников, присутствует, среди прочих, и в специальной главе “Надругательство евреев над Святыми Дарами” упоминавшегося сочинения С. Мичиньского: “Как они некогда над Господом Христом, в теле зримом, жестоко надругались - Sangius eius super nos & super filios nostros, - так и по сей день по обычаю своих отцов то же самое над ним проделывают в Святых Дарах, если их достанут у какого-нибудь Иуды, иногда дешевле, чем за тридцать сребреников”. После перечисления аналогичных случаев, якобы имевших место в Париже и Брюсселе, автор переходит к отечественным примерам, отмеченным в Познани (“В Познани во времена царствования короля Ягелло произошло удивительное надругательство евреев над Святыми Дарами, там основан костел Божьего Тела, и истории достаточно об этом повествуют”), Сохачеве, Скербешове, Освенциме, Кракове. ¹⁵

Спустя два века близкий сподвижник борца с еретиками, кардинала Ст. Гозия, Т. Третер ¹⁶ издает описание познанских событий, сопровождая его собственными гравюрами и сообщая имена еврейских семей, чьи предки принимали участие в осквернении гостии. В память об этом процессе еврейские старейшины должны были принимать участие в пасхальных процессиях. Очередной процесс между еврейской общиной Познани и местными кармелитами заканчивается лишь в 1774 г. соглашением, на основании которого еврейская община ежегодно выплачивает монастырю налог за освобождение от обязанности участвовать в процессии.

Познанское дело было очень громким, но не единственным (например, имел место Вроцлавский процесс 1453 г. с участием Иоанна Капистрано, завершившийся сожжением 14 евреев, которые в своей синагоге истязали украденную сакральную облатку, пока из нее не начала литься кровь; известный Сохачевский процесс 1556 г., тоже завершившийся сожжением “виновных” на костре и др.).

Исследователями отмечалось, что если в легендах XIV в. чудеса, связанные со Святыми Дарами, еще выступают изолированно от еврейской темы, то в последующие века они ретроспективно объединяются, и евреи в качестве персонажей “чудесной” и кровавой драмы вовлекаются в этот совершенно чуждый им во всех отношениях сюжет. Акт включения евреев в данный легендарный контекст вытекает из безосновательной уверенности в том, что евреи разделяют с христианами веру в Богочеловека, его распятие, воскресение, а также в пресуществление Святых Даров, вновь и вновь стремясь к повторению своего основного греха – распятия христианского Мессии. Их злонамеренные манипуляции с сакральным хлебом, в котором, с католической точки зрения, присутствует Тело Христово, приводят к зримой демонстрации этого присутствия (истечение крови, чудесные события), в результате чего евреи в данном случае оказываются как бы инициаторами христианских чудес. Возможно, здесь следует принимать во внимание и отмечаемую у христиан тенденцию к использованию еврейского авторитета в своих апологетических и пропагандистских целях (в частности, евреи могут свидетельствовать о подлинности той или иной христианской реликвии ¹⁷).

Легенды о чудесах, производимых освященной гостией, находят свое отражение в польских хрониках XV-XVI вв. (Ян Длугош, Мартин Бельский), в различных жанрах религиозной литературы, и в первую очередь - в проповеднических exempla, в совокупности своей исполнявших функцию своеобразной энциклопедии.

Чудеса, связанные с облаткой, составляют особую группу в сборниках exempla: они либо играют роль доказательств для сомневающихся в истинности присутствия Тела Христова в облатке (в этом случае облатка превращается в кровоточащее тело и т.п.), либо служат карой за прегрешения (вкусивший облатку падает замертво, или, по свидетельству церковной хроники Калиша под 1695 г., богохульствующая о Святых Дарах женщина наказана тем, что ее руки приросли к ухвату ¹⁸ и т.п.).

Существуют и exempla, где связанные с облаткой чудеса ориентированы на евреев и служат целям их обращения или устрашения. ¹⁹ Объектом чудесного воздействия могут выступать и протестанты, с которыми, собственно, и ведется католическая полемика относительно пресуществления даров и которые в пост-тридентской Польше зачастую разделяют с евреями судьбу гонимого меньшинства. В обвинениях “еретиков” - протестантов, звучащих в “Сеймовых проповедях” (1597) Петра Скарги (“отпали от милосердия и Тела Христова, и его таинств”, а потому, как “сад без воды и поле без дождя, добрых плодов принести не могут”; “натуры еретические жестоки и алчут пролития крови людской” ²⁰), встречаются те же мотивы, которые представлены в многочисленных антииудейских польских памятниках.

О посрамлении отступника от католической веры и чудесной силе гостии свидетельствует, например, exemplum из познанской церковной хроники (1706) об “еретике”, проповедовавшем в протестантском храме (“Католики учат, что когда их ксендз произнесет над гостией некие слова Христовы, то она, т.е. хлеб, превратится в Тело Христово. Вот я сейчас перед вами над одной из этих гостий произнесу эти слова, которые, согласно папистам, обращают хлеб в Тело Христово, и брошу обе гостии, освященную и неосвященную, на землю и растопчу для посрамления их учения об их Святых Дарах”). Однако, освященная гостия чудесным образом пребывала в воздухе, а затем исчезла, еретик же упал замертво на амвоне и остался навсегда погребен на том месте, где богохульствовал, ибо сдвинуть его оказалось невозможно: “И этим чудом была утверждена католическая истина о подлинном Теле Христовом в Святых Дарах вопреки еретикам”. ²¹

Иначе понимавшие таинство евхаристии протестанты (если пренебречь существующими между протестантскими деноминациями различиями, то их толкование евхаристии тяготело скорее к символическому) не разделяли и уверенности представителей католического лагеря в злонамеренном стремлении иудеев причинять зло Христу путем осквернения гостии (впрочем, не все католическое сообщество придерживалось подобных взглядов – например, сам король Сигизмунд Август брал в этом вопросе евреев под свою защиту).

О реакции польского протестантского лагеря, в частности, на Сохачевское дело об осквернении гостии (1556 г.) можно судить по арианскому изданию “O Sochaczewskim wymęczonym a wypalonym na żydzie Bogu y fałszywych jego cudach”: „Сын Божий не страдает по соизволению папы, желанию еврея и от гнева дьявола…Евреям, как следует из книг Ветхого Завета, который мы знаем и всегда имеем под рукой, не нужна эта подкрашенная, выдуманная, фальшивая кровь…Это – фортели римского Антихриста”. ²²

Анонимный протестантский сборник рубежа XVI-XVII вв. “Ложные боги”, ²³ высмеивающий различные формы “католического идолопоклонства” (в первую очередь - культ святых), содержит и сатирическое отражение обряда причащения Святых Даров - “О папской облатке” („O opłatku Papieskim”), и сочувственные упоминания о еврейских жертвах:

Nawet – i ów chleb we mszy, co chwalą za Boga,

Który by wiecznie trwać miał, dziwna to przestroga.

Muszą co miesiąc święcić jako rzecz nietrwałą.

(W czym każdy baczyć może obłudę niemałą).

Ofiarując go Bogu jak ciało prawdziwe

Chrysta Pana za ludzi umarłe i żywe.

A często i za inne też nieme stworzenie,

Tak ważne ich piącią słów chleba poświęcenie.

A chociaśmy o jego przypadkach słychali

I wiele ludzi, o to mordując, widali.

Gdy go rzkomo Żydowie skrycie dostawają.

Kolą, bodą, krew jakąś z niego wycedzają.

(Jako się kiedyś było w Sochaczowie stało,

Gdzie o to kilka Żydów gardła było dało).

Szynkarki, czarownice też go używają

Do swych gusł, a czasem go i krowom dawają <…>

 

Особой иронией проникнут пассаж, где католики представлены более глупыми, чем язычники:

Gdyż i Poganie nigdy tak głupi nie byli,

By nikczemny kęs chleba za Boga chwalili.

Однако, рационалистическая критика чудес подобного рода, раздававшаяся из протестантского лагеря, не имела влияния на умы той широкой, наивной, непросвещенной аудитории, чьи религиозные верования, несмотря на прогресс христианизации, были тесно сопряжены с суевериями и предрассудками. Сюжеты легенд этого тематического круга, ориентированные на такую аудиторию, содержат комплекс элементов, вообще присущих текстам “массовой” культуры этого времени со свойственной им контаминацией магических и христианских представлений. Элементарность центральной идеи (сводимой к извечной враждебности евреев по отношению кхристианам) компенсируется богатством драматических элементов, набор которых определен вполне средневековыми вкусами слушателя или читателя (сговор, склонность к греху, преступление, смакование мучений, которым евреи предают гостию, страшные предзнаменования, чудеса, магическая сила, возмездие). Отличительной чертой этих текстов является и лежащее в их основе наивное отождествление христианских и еврейских религиозных представлений.

Возникая в результате становления и распространения культа евхаристии в Польше, легенды о связанных с облаткой чудесах, “инициаторами” которых выступают евреи, по существу призваны служить аргументом в догматическом внутрихристианском споре католиков с протестантами о пресуществлении Святых Даров. И хотя евреи по видимости выступают в сюжетах этого типа в качестве активной деятельной силы, тем не менее они непричастны к подлинному содержанию чудесного события, являясь лишь медиаторами, орудиями, чьи вредоносные и злонамеренные действия обретают – в глазах христианских потребителей этого рода устных и письменных легенд – особую силу доказательства истинного присутствия Тела Христова в облатке, а следовательно, ее чудотворности.

Евреи как народ, присутствовавший при распятии Христа и, в глазах христиан, непосредственно в этом повинный, становятся наиболее приемлемыми кандидатами на роль главных действующих лиц в сюжетах этого круга, как бы постоянно воспроизводя драму распятия в акциях осквернения гостии, а тем самым как бы вновь выступая свидетелями основного события христианской мифологии.

Примечания:

1. См.: Trachtenberg J. The Devil and the Jews: the Medieval Conception of the Jews and Its Relation to Modern Antisemitism (1943). Philadelphia. 1983 (рус. пер. В.Рынкевича: Трахтенберг Д. Дьявол и евреи. Средневековые представления о евреях и их связь с современным антисемитизмом. Москва-Иерусалим, 1998).
2. Bystroń J. Dzieje obyczajów w dawnej Polsce. Wiek XVI-XVIII. Warszawa. 1994. T. I. S. 289, 292 –293.
3. См., в частности: M. Mowy uniwersyteckie z pierwszej połowy XV wieku. Wrocław. 1970. S. 94.
4. Żydowskie okrucieństwa, mordy i zabobony przez X. Przecława Moieckiego, opoczyńskiego i wolisborskiego kan. spisane. W Krakowie...R.P. 1589. Цит. по: Bartoszewicz K. Antysemityzm w literaturze polskiej XV-XVIII w. Warszawa. 1914. S. 47.
5. Żydowskie okrucieństwa nad Naświętszym Sakramentem y dziatkami chrześciańskimi Kraków. 1602. Цит. по: Bartoszewicz K. Antysemityzm w literaturze polskiej XV-XVIII w. S. 52, 56.
6. Miczyński S. Zwierciadło Korony Polskiej urazy ciężkie i utrapienia wielkie, które ponosi od Żydów, wyrażające. Kraków. 1618. S. 78.
7. См.: Miczyński S. Zwierciadło Korony Polskiej. S. 80-81; Historie dziwne i straszliwe. Jezuickie opowieści z czasów saskich / Zebr. i opr. M.Kazańczuk. Chomotów. 1991. S. 35-36
8. Czechowic M. Rozmowy Chrystyjańskie / Opr. A. Linda, M. Maciejewska, L. Szczucki, Z. Zawadzki. Ser. Biblioteka Pisarzy Reformacji. N 12. Warszawa-Lódź, 1979. S. 117-118.
9. Bałaban M. Historia Żydów w Krakowie i na Kazimierzu. 1304-1868. Kraków. 1936. T. II. S. 726.
10. Labuda G., Miśkiewicz B. Wybór źródeł do historii Polski średniowiecznej do połowy XV wieku. Poznań. 1967. T. 2. S. 116-118. Повторения и подтверждения – в постановлениях Синодов в Буде (1279) и Ленчице (1285).
11. Kultura Polski średniowiecznej XIV-XV w. / Pod red. B. Geremka. W. 1997. S. 736; ср. также сведения из относящейся к 1517-1521 гг. 3-ей части (De Sigismundi regis temporibus liber III) исторического труда Й.Л.Деция (пол. пер.: Decjusz J.L. Księga o czasach krуla Zygmunta. Warszawa. 1960. S. 31); Kowalski W. Żydzi a duchowieństwo archidiakonatu Sandomierskiego w XVII-XVIII wieku // Studia Judaica. Kraków. 1998. N 2. S. 193, 196; Tazbir J. Państwo bez stosów i inne szkice // Prace wybrane. T. I. Kraków. 2000. S. 301-311.
12. См.: Trachtenberg J. The Devil and the Jews. P. 109-123; Węgrzynek H. “Czarna legenda Żydów”. Procesy o rzekome mordy rytualne w dawnej Polsce. Warszawa. 1995. S. 31-90.
13. Исследователь обращает внимание на нарочитое смещение времени события на пятницу, день распятия Христа, хотя 15 августа 1399 г. приходилось на субботу - Węgrzynek H. “Czarna legenda Żydów”. S. 48.
14. Długosz J. Roczniki czyli Kroniki Sławnego Królestwa Polskiego. Ks. 10. Warszawa. 1981. S. 398.
15. Miczyński S. Zwierciadło Korony Polskiej. S. 8-9.
16. Treter T. Sacratissimi Corporis Christi historia et miracula. Braniewo. 1609 (пол. пер.: K. Miedzwiedzki. Trzy Święte Hostie. Poznań. 1772; нем. пер.: Geschichte von den heiligen drei Hostien. Poznan, 1799). См. также: Węgrzynek H. “Czarna legenda Żydów”. S. 57; Wojtkowski A. Bibliografia miasta Poznania. Poznań. 1936.
17. Лимор О. Христианская святость и еврейский авторитет // Вестник Еврейского Университете. № 2 (20). Москва-Иерусалим. 1999. С. 181-215.
18. Historie dziwne i straszliwe. Jezuickie opowieści z czasów saskich / Zebr. i opr. M. Kazańczuk. Chomotów. 1991. S. 69-70.
19. Szostek T. Exemplum w polskim średniowieczu. Warszawa. 1997. S. 68; Dobrowolski K. Przyczynki do dziejów średniowiecznej kultury polskiej z rękopisu szczyrzyckiego // Studia staropolskie. Kraków. 1928. S. 337. Разумеется, обращению еврея могло предшествовать и чудо иного рода – например, спасительная встреча со святым во время бури, как это описано в проповеди иезуитского ксендза Ф. Ковалицкого (изд. в Сандомире в 1728 г.). "Заблудившийся" (в прямом и переносном смыслах) еврей, чудесным образом выведенный на "верный" путь незнакомцем, опознал впоследствии своего спасителя, св. Антония Падуанского, по его изображению в краковском храме  и "незамедлительно превратился в истинного католика”. – См. в: Historie dziwne i straszliwe. S. 103.
20. Skarga P. Kazania sejmowe / Opr. J. Tazbir, przy współudz. M. Korolko. Wrocław-Warszawa-Kraków. Wyd. 5. 1995. S. 109.
21. Historie dziwne i straszliwe. Jezuickie opowieści z czasów saskich. S. 75-76.
22. O Sochaczewskim wymęczonym a wypalonym na Żydzie Bogu y fałszywych jego cudach. Królewiec. 1556. Опубл.: Chrzanowski I. Echo epizodu sochaczewskiego // Z wieku Mikołaja Reja. Księga jubileuszowa 1505-1905. Warszawa. 1905. S.25-26.
23. Kawecka-Gryczowa A. Bogowie fałszywi. Nieznany pamflet antykatolicki z XVI wieku // Odrodzenie i Reformacja w Polsce. XXV. 1981. S. 171-220.