В социальной структуре России XVIII в. особую группу составляли люди, в силу различных причин перешедшие в православие из других конфессий. Они оказывались в пограничной ситуации, сталкиваясь с существенными затруднениями при попытках интегрироваться в русское общество. В традиционной культуре всякий представитель иной конфессии воспринимался как «чужой», носитель враждебного, потустороннего начала[1] Смена религии вовсе не обеспечивала неофиту статус «своего»: как правило, процесс интеграции его потомков растягивался на несколько поколений. В XVIII в. Российская империя проводила политику (особенно активно в 1730–1740-е гг.) массового обращения в православие язычников и мусульман, жителей восточных и южных окраин страны. При этом новообращенные в большинстве своем продолжали компактно проживать на той же территории; образ жизни людей фактически оставался неизменным[2].
Доступные нам письменные источники позволяют констатировать тот факт, что в это же время изредка отмечался переход в православие и иудеев. Особый исследовательский интерес представляет проблема их интеграции в российское общество – на официальном уровне (государственном и церковном), а также на бытовом. В данной работе будет рассматриваться период с начала XVIII в. до 1772 г., когда после первого раздела Речи Посполитой в Российской империи впервые появилось компактно проживающее еврейское население.
Важно заметить, что личность крещеного еврея, пусть и занимавшего высокий государственный пост, обычно не привлекала внимания еврейских историков, поскольку такой человек переставал быть евреем в глазах своих соплеменников. В российской историографии эта проблема также остается малоисследованной: встречаются лишь беглые упоминания о существовании евреев-выкрестов.
В интересующий нас период российской истории крещение евреев не носило массового и насильственного характера, в отличие от крещения башкир, татар, мордвы, чувашей и других народов восточной части страны[3]. Источники фиксируют лишь немногочисленные случаи перехода евреев в православие. Присутствие верующих иудеев среди населения, безусловно, беспокоило православное духовенство, которое стремилось «оградить от соблазнов» свою паству. Иоанн Корб, посетивший Россию в 1698–1699 гг., писал:
Иудеев не терпят в Московии иначе как крещеных. Московцы сами приводят объяснение этого, именно, им представляется несообразным, чтобы разнились от них в религии те, в нравах которых проявляются и выражаются одинаковая с ними замечательная хитрость и способность к самым искусным обманам[4].
Н.В. Варадинов, автор монографии, опубликованной в 1858 г., объяснял «отпечаток недоверия к последователям Моисеева закона» в России XVII в. так:
Евреи ложными своими учениями завлекали в свое вероисповедание лиц других исповеданий, даже христианских; почему гражданские их права постоянно были более или менее стесняемы, переселение их в Россию из других государств воспрещаемо[5].
Как мы видим, евреям приписывалось стремление к прозелитизму (что представляется сомнительным); идеальным вариантом решения этой проблемы официальные власти считали их крещение. Однако в XVIII в., в связи с известными изменениями в политической, экономической, культурной сфере, проявлялось и другое отношение к этой теме. Так, знаменитый христианский проповедник, государственный деятель и педагог Феофан Прокопович наставлял своего любимого ученика из Киевской академии Якова Марковича (который уже стал значительным должностным лицом в Малороссии):
...Помогите, ради любви Христовой, оглашенному иудею, и хотя бы жена его не пожелала креститься, однако может быть его женою, если только сама не заупрямится, по учению Апостола 1 Кор.7. Не следует слушать негодяя попа, который, говорят, подстрекает к противному[6].
Как мы видим, Феофан Прокопович противопоставлял свое мнение взглядам «негодяя попа». На мой взгляд, столь резкое и радикальное высказывание не отражало взгляды большинства русского православного духовенства; такие слова могли появиться только в частной переписке двух передовых людей того времени. Известно, что идеи Феофана Прокоповича о месте церкви в жизни общества, о важности просвещения народа (в отличие от обрядовой стороны религии) вызвали недовольство ортодоксально настроенных церковных кругов Киева[7].
В то время в Малороссии численность еврейского населения стала уже заметной, и вопрос о преобладающей точке зрения российских властей на эту проблему имеет существенное значение. Различались ли официальные и неформальные рекомендации по этому вопросу? Ответ вряд ли может быть однозначным: возможно, позиция православной церкви варьировалась по отношению к евреям, проживающим в разных регионах России. В документах XVII в. встречаются упоминания о евреях-военнопленных, которые появились на территории России в результате русско-польской войны 1654–1667 гг. Они были захвачены в Польше (больше всего вблизи Могилева) и затем депортированы в Поволжье, на Урал, в Сибирь, где их следы теряются; часть пленных осела в Москве, Калуге и Туле. Скорее всего, они были крещены и растворились среди местного населения[8]. Однако, хотя евреи сменили вероисповедание, были формально признаны российскими подданными, вступили в брак с православными женами, рядом с их именами в «ревизских сказах» стояла пометка о принадлежности к еврейской нации[9]. Дж. Клиер уточняет, что приписка к имени выкреста (и его потомков) «из жидов», «жидовского происхождения» в то время не имела «пейоративной окраски»[10].
Между тем в источниках, относящихся к XVIII в., не содержится информации о каких-либо массовых захватах евреев в плен и последующих их крещениях. Мы встречаем лишь упоминание о крещеных евреях, служащих в армии. В РГАДА, в фонде 248 «Сенат и его учреждения», наряду с другими переселенцами в Славяно-Сербию в 1755 г., упоминаются 9 крещеных евреев-рядовых[11]. К сожалению, никаких более подробных сведений об этих людях обнаружить не удалось. Мотивы сменить свое вероисповедание для евреев, ставших в России военнопленными или солдатами, вполне прозрачны.
Особенно высокий процент крещеных евреев был в Малороссии, вошедшей в состав России во второй половине XVII в. Само по себе это не удивительно, но стоит обратить внимание на то, какую социальную нишу занимали такие неофиты. В источниках по истории Малороссии упоминаются многочисленные «перехристы». Среди них – Муся Иосифов, прибывший от кошевого атамана на службу, и Петр Яценко, который был обвинен в доносе на гетмана Мазепу и отправлен под следствие[12]. Дальнейшая судьба этого доносчика примечательна: Петр I пожелал его увидеть, и тот снискал его особое расположение. Государь вынес такую колоритную резолюцию о его судьбе: «А Петра Яковлева вины кажется мало: толко, что он послан был к духовнику – письмами их; того для отпустить его жить в Москве или инуды куды в великороссийские города, а не в малороссийские»[13].
Документы из фонда 248 «Сенат и его учреждения» РГАДА сообщают о совершенно иной судьбе другого крещеного еврея. Дело № 795, которое появилось в результате совместной работы Сената, Синода и Герольдмейстерской конторы, носит такое название: «Первый департамент Сената о сумасшедшем новокрещеном из евреев Акиме Чермноморском»[14]. Судя по этому делу, выкрест Аким был прислан в московский магистрат из Серпухова «в неимении пашпорта»; он сообщил властям, что видит «на небе звезду с лучом», а также «получил божью благодать» в виде написанных в небе огненных букв. Этим сообщением заинтересовались московские власти, и среди документов различных ведомств появился подробный рассказ самого Акима. Он сообщил, что еще в 1728 г. намеревался из дальних земель «итти в империю России в царствующий град Москву для следствия св. Евангелия и научиться символу веры греческого исповедания и разных обыкновений»[15]. Далее мы узнаем, что Аким (до крещения – Ирша) по происхождению – польский еврей из г. Глухова (Малороссия), а дар пророчества у него открылся еще до принятия христианства. Аким демонстрирует неплохое знание событий в России, упоминая о том, что происходило «прежде турецкой акции» или «когда армия шла против шведов». О причинах его «сумасшествия» остается только гадать, но «повреждению ума» Ирши-Акима мог способствовать указ от 26 апреля 1727 г. о выселении всех евреев за пределы России. Достаточно вспомнить жалобы на бедственное положение изгнанников, поступившие от Бороха Лейбова – еврея из села Зверовичи под Смоленском[16].
«Дело Акима Чермноморского» может служить источником информации о тех испытаниях, которые приходилось проходить всем иудеям уже после крещения. Так, в сообщении Герольдмейстерской конторы говорится, что новообращенный должен был проходить проверку, находясь под неусыпным контролем духовников. Эти наставники были обязаны выявлять тех выкрестов, кто принимал веру с «корыстными умыслами» или недобросовестно исполнял православные обряды. Самому Акиму после крещения было запрещено проживать в Малороссии (очевидно, чтобы исключить его общение с соплеменниками). В 1741 и 1742 гг. Аким занимал должность управителя вотчины синодального ведомства Спасской волости Нижегородского уезда, но о его дальнейшей судьбе, к сожалению, ничего не известно.
Необходимо обратить внимание на такой любопытный факт: в роли крестного отца и крестной матери для евреев, принимавших православие, нередко выступали весьма высокопоставленные люди. Так, «крестными восприемниками» польского еврея Ирши стали И.И. Бибиков и Н.П. Салтыков[17], крестной матерью еврейской девушки из села Гончаровка – дочь Кочубея[18]. Граф Разумовский был крестным отцом еврея Вагнера, который получил имя Василий Алексеев и стал управителем в имении графа[19]. В 1744 г. этот новокрещеный еврей подал челобитную императрице Елизавете Петровне о разрешении ему и его детям «к пропитанию их покупать недвижимые имения»; очевидно, что переход в новую веру еще не обеспечил ему право на такую покупку. 19 марта 1745 г. по именному указу императрицы Василий Алексеев получил статус потомственного дворянина с записью «в дворянский список» герольдии. Позже он даже стал генерал-адъютантом при графе Разумовском, но при жизни этого новокрещеного «дворянина» соответствующие грамоты так и не были выданы.
Можно предположить, что обладающие высоким социальным статусом люди в России охотно становились восприемниками и покровителями новообращенных евреев потому, что спасение «заблудшей души» считалось одной из почетнейших обязанностей православного христианина. Однако для самих евреев, желавших креститься, сделать это было далеко не просто. В 1742 г., после указа Елизаветы Петровны об их высылке, у российских форпостов собралось 25 евреев, пожелавших сменить вероисповедание. Они приняли православие и были пропущены на жительство в Киев, однако на запрос губернской канцелярии из Сената поступил такой ответ: «…нужно смотреть за ними накрепко, чтобы они веру греческого исповедания содержали, и для того в тех местах, где они будут жить, кому надлежит о том крепким указом подтвердить»[20].
Итак, прохождение через обряд крещения еще не было гарантией интеграции в православное общество. Порой еврейское происхождение человека использовалось в качестве пункта обвинения, особенно в Малороссии. После восстановления гетманства в 1727 г. светлейший князь А.Д. Меншиков в правительственный указ о том, чтобы «в сотники и другие чины выбираемы были люди добрые», велел добавить секретный пункт – «кроме жидов». Он аргументировал свою позицию всего одним частным случаем: лубенский полковник Андрей Марченко происходил из жидов, и так как «много от него народу в полку в тягости – то лучше его отставить»[21]. В ходе борьбы за власть должностных лиц Малороссии в вину кандидату вменялось даже родство с выкрестом. Так, Кочубей обвиняет Орлика в том, что его тесть Павел Герцик – сын выкреста:
Герцик, жид з Умани, зашол в час близкий войны до Полтавы... и застало его там дело войны Хмельницкой, где яко всюду, жидов было бито, так и ему тая же смерть мела бытии, но он, еще никому досады не учинивши, зложился крещением... и назван в святом крещении Семеном[22].
Подобные обвинения не раз выдвигались и в адрес Якова Марковича, дед которого был выкрестом (вероятно, именно это стало причиной его отставки в 1727 г.). Так иудейское вероисповедание предков становилось настоящим «пятном в биографии» человека, и крещение вовсе не спасало его от нападок и обвинений. Несмотря на формальную интеграцию в христианское общество, выкрест продолжал быть чужим в нем на протяжении многих поколений. Редким исключением были случаи, когда неофиты добивались высокого положения благодаря знатным покровителям (вроде графа Разумовского) или своим особым заслугам.
Крещеные евреи выполняли в России важную функцию: находясь на «пограничье» между иудеями и православными, они осуществляли «перевод» знаний о еврейском мире для христиан. Именно выкрест стал экспертом по делу Бороха Лейбова, которого обвинили «в совращении» православного Александра Возницына, принявшего иудаизм. Роль эксперта выполнил неоднократно упоминаемый Василий Алексеев, «из жидовства крещеный»[23], в задачи которого входила идентификация предметов иудейского культа и молитвы Asher Yatsar. Таким образом, крещеные евреи становились интерпретаторами еврейских традиций для православного мира, являясь важным звеном в становлении диалога двух религиозных культур.
Примечания:
1. Белова О.В. Этноконфессиональные стереотипы в славянских народных представлениях [Электронный ресурс]. URL: www.rastko.org.yu/projekti/etnoling/delo/11705 (дата обращения: 15.05.2009).
2. Khodarkovsky M. Ignoble Savages and Unfaithful Subjects: Constructing Non-
Christian Identities in Early Modern Russia // Russia’s Orient: Imperial
Borderlands and Peoples, 1750–1917. Bloomington and Indianapolis: Indiana
University Press, 1997. P. 19.
3. Подробнее см.: Каппелер А. Россия – многонациональная империя. Возникно-
вение, история, распад. М.: Прогресс-Традиция, 2000. С. 31–45.
4. Дневник поездки в Московское государство Иоанна Корба. СПб., 1906. С. 239.
Слова этого путешественника подтверждает другой иностранец – швед Седерберг, посетивший страну несколько позже. См.: Стоклицкая-Терешкович В.В.
Евреи в России при Петре Великом и его ближайших преемниках // Вестник
Еврейского университета в Москве. 1994. № 1 (5). С. 175.
5. Варадинов Н.В. История министерства внутренних дел. Т. 2. Ч. 1. СПб., 1858.
С. 129. Цит. по: Оршанский И.Г. Русское законодательство о евреях: очерки и
исследования. СПб., 1877. С. 16.
6. Интимная переписка Феофана Прокоповича с Яковом Марковичем // Киевская старина. 1882. № 6. С. 503.
7. Шульгин В.С. Религия и церковь // Очерки русской культуры XVIII века. Ч. 2.
М.: МГУ, 1987. С. 363.
8. См.: Краткая еврейская энциклопедия. Репринт. М., 1994. Т. 7. Кол. 290;
Гессен Ю. История еврейского народа в России. Т. 1. Л., 1925. С. 10; Марек П.
К истории евреев в Москве // Евреи в Москве. М.: Гешарим, 2003. С. 143.
9. В данном случае речь идет о крещеных евреях Тулы. См.: Кац Е. Из истории еврейской общины Тулы // По еврейской России... М.: Гешарим, 2006. С. 87.
10. Клиер Дж.Д. Россия собирает своих евреев (Происхождение еврейского вопроса в России: 1772–1825). М.: Гешарим, 2000. С. 105.
11. РГАДА. Ф. 248. Оп. 107. Д. 2732. Л. 523, 524об., 528, 543, 546.
12. Письмо гетмана Мазепы к Государю о присылке доносчиков на него // Источники малороссийской истории, собранные Бантыш-Каменским. Ч. 2. С. 69.
Цит. по: Регесты и надписи: свод материалов для истории евреев в России. Т. 2 (1671–1739). СПб.: Изд. Еврейского историко-этнографического общества, 1910. № 1424.
13. Цит. по: Дудаков С.Ю. Петр Шафиров. Иерусалим, 1989. С. 50.
14. РГАДА. Ф. 248. Оп. 113. Д. 795. Л. 1–21.
15. Там же. Л. 8.
16. Сборник Императорского русского исторического общества. СПб., 1888. Т. 63.
С. 210–212.
17. См.: РГАДА. Ф. 248. Оп. 113. Д. 795. Л. 8.
18. Письмо гетмана Мазепы к Государю. № 1418.
19. Голицын Н.Н. История русского законодательства о евреях. Т. 1 (1649–1825).
СПб., 1886. С. 51. Автор полагает, что речь идет об Алексее Кирилловиче Разумовском, однако он ошибается, так как крещение еврея Вагнера происходило до 1744 г., а А.К. Разумовский родился в 1748 г.
20. Цит. по: Гессен Ю. История еврейского народа в России. Пг., 1916. С. 78.
21. Голицын Н.Н. История русского законодательства. С. 20.
22. Источники малороссийской истории. № 1425.
23. Дело о сожжении отставного морского флота капитан-поручика Александра
Возницына за отпадение в еврейскую веру и Бороха Лейбова за совращение
его (1738 год) / Публ. и вступление И.Ю. Маркона // Пережитое. СПб, 1911.
Т. 2. Прил. С. 36. Имя «Василий Алексеев» носил в крещении и еврей Вагнер,
служивший при графе А.К. Разумовском; вполне вероятно, что здесь речь идет
об одном и том же человеке, но это остается гипотезой, не подтвержденной
иными источниками.
Впервые опубликовано: Вестник РГГУ. 2010. № 15 (58).