Общим тезисом работ о межнациональных отношениях в Сибири стал более высокий уровень толерантности во взаимоотношениях представителей различных этнических и конфессиональных групп. Отношение к евреям в сибирском социуме в этом контексте может служить определенным индикатором наличия / отсутствия межэтнического и межконфессионального напряжения[1]. Как показывают исследования на основе делопроизводственных источников, гражданской периодической печати, материалов личного происхождения, Сибирь действительно была более терпима к представителям одного из самых дискриминируемых национальных меньшинств в Российской империи, чем европейские регионы страны, особенно западные губернии. Разумеется, это не значит, что все сибиряки были свободны от предубеждений в отношении евреев: встречались здесь и антисемитские публикации, и бытовые конфликты. В один из наиболее острых периодов разгула антиеврейского насилия в империи — в октябре 1905 г. — в Томске произошел первый в Сибири еврейский погром.
Начавшись как конфликт, не носящий этнического характера, он очень скоро оброс известными лозунгами «Бей жидов и студентов!»[2]. Можно было бы назвать произошедшее случайностью и досадным недоразумением, вызванным стихийной агрессией толпы, для которой евреи стали одной из самых уязвимых групп для нападения[3]. Но «недоразумение» оказалось не разовым событием и уже в мае 1916 г., в следующий период, отмеченный высоким уровнем социального напряжения, еврейский погром разразился в Красноярске. Автор статьи о росте антисемитских настроений в Енисейской губернии в период Первой мировой войны Д. Хоменко назвал основной причиной эскалации конфликта ухудшение социально-экономического положения в регионе[4]. Не отрицая значения социально-экономического фактора как одного из определяющих, попробуем ответить на вопрос, какие еще факторы влияли на формирование негативного отношения к еврейскому меньшинству в Сибири. Обратимся для этого к довольно неожиданной для региона группе источников – комплексу публикаций официальной печати православной церкви в Сибири – епархиальным ведомостям.
Епархиальные ведомости на территории Сибири до 1919 г. выходили с периодичностью два раза в месяц в следующих губерниях: Енисейские (1884–1919), Иркутские (1863–1919), Омские (1898–1918), Томские (1880–1917) и Тобольские (1882–1919), Забайкальские (1900–1919). Их структура в основе своей была единой: выпуск состоял из официальной части (циркуляры и распоряжения, отчеты, публикации о вакантных местах для духовенства) и неофициальной (путевые заметки, публицистика, сообщения из разных населенных пунктов, исторические очерки и т. д.)[5]. Зачастую содержание номера формировалось преимущественно за счет перепечаток из центральных синодальных изданий, а события сибирской жизни ведомости «подсматривали» у соседей и перепечатывали целиком[6], формируя, таким образом, общесибирское информационное пространство в рамках своей сферы влияния.
Поскольку в Сибири духовенство доминировало среди лидеров черносотенного движения[7], неудивительно, что и на страницах официальных епархиальных ведомостей периодически печатались антиеврейские материалы. Отметим попутно, что многие сибирские монархические организации имели собственные печатные издания, где градус антисемитских страстей был не в пример выше, чем в любом другом издании в регионе. Однако сплошной просмотр номеров сибирских епархиальных ведомостей позволил зафиксировать интенсификацию антисемитской риторики в этом типе изданий к 1916–1917 гг. Рассмотрим несколько сюжетов, получивших широкое освещение.
В неофициальной части № 7 от 1 апреля «Иркутских епархиальных ведомостей» была опубликована заметка под заголовком «Pro domo sua» («В защиту своего дома»), начинавшаяся с бытовой зарисовки о том, как некий иркутский коммерсант еврей Ц. явился в редакцию одной из местных газет и демонстративно потребовал не печатать более его объявлений в издании, поскольку эта газета публикует информацию, порочащую евреев. Причиной конфликта послужило сообщение о задержании еврея в регионе военных действий, шпионившего в пользу немцев. Для автора заметки в «Иркутских епархиальных ведомостях», коим был Иван Климюк, преподаватель местной духовной семинарии[8], сюжет с евреем Ц. стал поводом для возмущения о другом: в № 70 одной из наиболее популярных газет «Сибирь», известной своей беспартийностью и неподконтрольностью властям, был опубликован фельетон некого Ветлужского о православном попе, взявшем в качестве платы за требу котенка китайской породы. Фельетон, высмеивающий представителя православного духовенства, написанный евреем (впрочем, читателю совершенно не понятно, евреем ли был Ветлужский, ничего кроме фамилии в публикации не указано, а по другим источникам обнаружить еврея с такой фамилией не удалось), возмутил автора заметки. Далее Климюк заявляет: «Ведь не печатает же газета “Сибирь” подобные гнусности ни про католических ксендзов, ни про лютеранских пасторов, ни про бурятских лам, а тем более про еврейских раввинов» и добавляет: «при желании даже среди любезных газете еврейских цадиков и раввинов можно найти “уродов”». Ответ на вопрос, почему травле подвергается только православное духовенство, по мнению Климюка, прост: «И мы вспомнили, кто является руководителями “Сибири”. Мы мысленно назвали себе их: Бингер, Кац, Левентон, Ицхак Гольдберг, Лейзер Цыбин…». Резюме автора просто: «Неужели вы думаете, что мы позволим платить наши русские деньги той газете, которая печатает про нас всякие гнусности?».
Заметка не содержала никакого «сенсационного» материала, однако была перепечатана в «Тобольских епархиальных ведомостях» (№ 21 от 1 июня 1916 г.) под заголовком «Нечто о свободе и терпимости» и с большим опозданием в «Омских епархиальных ведомостях» под заголовком «К характеристике повременной печати» (№ 51 от 18 декабря 1916 г.). Несмотря на замену заголовка, далее текст полностью перепечатывался из исходной заметки в «Иркутских епархиальных ведомостях», в Тобольске без подписи, а в Омске – со ссылкой на Тобольск. Таким образом, заметка образовала пространственное кольцо.
Уже 8 января 1917 г. в «Омских епархиальных ведомостях» № 2 под псевдонимом «Сибирский священник» выходит статья «Что же нам делать?», которая на четырех страницах издания обсуждает вопрос «иудейского» засилья в российской и сибирской прессе и «отношение газетного иудейства к служителям православной русской церкви». Львиную долю текста занимает перечисление фамилий евреев, пишущих критику, публицистику, беллетристику, поэзию (в лучших традициях антисемитских изданий!). Статья заканчивается восклицаниями: «И хорошее слово сказали “Ирк. Еп. Ведомости” про иудейские издания: “ни в свои дома, ни в дома наших меньших православных братьев мы вас не допустим” (курсив в тексте — В. Г.). Пора, о пора это сделать русскому православному национально-мыслящему и чувствующему духовенству!».
15 февраля 1917 г. аналогичная заметка с тем же названием выходит в «Тобольских епархиальных ведомостях». Любопытно при этом, что ссылка на предыдущий материал «К характеристике повременной печати» дается для читателей на «Омские епархиальные ведомости», а не на абсолютно идентичный текст в тех же «Тобольских епархиальных ведомостях». Возможно, таким образом редактор стремился создать ощущение масштабности проблемы (пишет об этом не только Тобольск, но и Омск).
Через неделю, 26 февраля 1917 г., в «Омских епархиальных ведомостях», без упоминания евреев, встречаем следующее замечание: «Разверните хотя бы “Биржевку” и вы из первого номера увидите всю жизнь интересующей эту газету России вплоть до перехода в загробный мир какого-либо Соломона Соломоновича или Исайи Даниэлевича, а наш Епархиальный орган, где мы должны делиться силой, знанием и опытностью… не дает такой картины интересующей нас жизни, и только потому, что все мы боимся или стесняемся взяться за перо».
Приведенными в рамках этого микроисследования материалами антисемитские публикации в сибирских епархиальных ведомостях вовсе не исчерпываются, однако встречались и нейтральные сюжеты: в отчете о сборе средств в пользу беженцев среди прочего сообщается о внесении пожертвования неким евреем, который объяснил свой поступок тем, что «талмуд повелевает помогать всем без различия веры»[9], а среди путевых заметок сибирских архипастырей иркутские же епархиальные ведомости опубликовали реакцию ректора Иркутской духовной семинарии архимандрита Софрония на скандал, раздутый черносотенным «Русским знаменем» в 1916 г. Заметка под названием «Свобода совести» кратко излагала суть конфликта (цитируя «Русское знамя»): иркутский коммерсант В. И. Кукс разместил в газетах «Сибирь» и «Иркутские ведомости» благодарность архимандриту Софронию за утешение Кукса в связи с утратой последним любимого сына в результате убийства в частном письме. Публичная благодарность иудея (именовавшегося естественно «жидом») высокопоставленному православному иерарху трактовалась как подхалимство и желание приобрести покровителя со стороны Кукса, само частное письмо архимандрита в адрес убитого горем Кукса — как желание получить выгоды от капитала состоятельного еврея, а возможность дружбы между иудеем и представителем православного духовенства — постыдным недоразумением. «Иркутские епархиальные ведомости», не комментируя происходящее, разместили реакцию архимандрита Софрония на позорящую его честь заметку: «Я бы желал, чтобы всякий, прочитавший эту заметку, судил о духовенстве не по наружности, а судом праведным. Нам совесть связывали не только сверху, но и снизу»[10].
Безусловно, антиеврейские настроения существенно перевешивали в епархиальных ведомостях, но анализ этих публикаций позволяет сделать вывод о том, что антиеврейская риторика использовалась авторами издания как «питательная среда» (выражение М. В. Шиловского) для борьбы за аудиторию. Редакции сибирских епархиальных ведомостей и их авторы, будучи в массе своей сторонниками монархических политических партий и общественных организаций, использовали актуальные и доступные им инструменты идеологической борьбы. Еврейская тема была одним из мощнейших инструментов, особенно эффективно работавших в период социально-экономической напряженности, революций, войн.
Наши выводы о масштабах влияния транслируемых сибирскими епархиальными ведомостями антиеврейских настроений могут носить характер предположения на основании имеющихся сведений.
Существенной проблемой для епархиальных ведомостей в Российской империи, вообще, и в Сибири, в частности, было привлечение читательской аудитории. Систематических данных о тиражах ведомостей не существует, но известно, что обязательными подписчиками являлись приходы, монастыри, церковно-приходские школы, ряд губернских и земских учреждений[11], т. е. круг непосредственных читателей у ведомостей был не широк. В то же время влияние православного духовенства, являющегося основной читательской аудиторией ведомостей, на свою паству предсказать довольно сложно. Едва ли местные священники утаивали от своего прихода прочитанные новости, основным источником которых были именно ведомости.
Отметим при этом, что говоря о наличии антисемитских настроений среди отдельных представителей православного духовенства Сибири, мы вовсе не стремимся приписать это качество всей православной церкви. Отнюдь. Официальная позиция главы Енисейской епархии Никона, резко осудившего красноярский погром 7 мая 1916 г.[12], и еще более пример архиепископа Софрония, посчитавшего важным направить частное письмо с утешением иноверцу-иудею, перенесшему горе утраты сына, явно свидетельствуют о существовании и другой позиции в отношении евреев: позиции веротерпимости и человеколюбия, независимого от конфессиональной принадлежности.
Православное духовенство в массе своей вовсе не было черносотенным; это проявлялось, в т.ч., в общественной активности православных сибиряков. Так, в противовес экстремистски настроенным монархистам, умеренная часть духовенства и мирян создали «Союз православных сибиряков», дистанцировавшийся от ксенофобских настроений черносотенцев[13].