Экономические рычаги в антииудейской политике Вестготского королевства в VI-VII вв.

Экономические рычаги в антииудейской политике Вестготского королевства в VI-VII вв

Любовь Чернина

Все очерки средневековой истории евреев и в особенности иудео-христианских отношений в средние века содержат в первых главах упоминание о преследовании евреев в Вестготской Испании. Основная проблема, рассматриваемая в историографии – это определение причин антииудейской политики вестготских королей в целом и изучение особенностей этой политики в различных сферах. Интегральной частью такого рода политики стало регулирование социально-экономических аспектов жизни евреев и конверсов этого периода.

Эту политику отражают два основных источника по еврейской истории в Вестготской Испании: каноны соборов и законы, изданные разными вестготскими королями, объединенные в свод, именуемый «Вестготской правдой». Такое название было присвоено памятнику составителями <monumenta germaniae="" historica=""></monumenta>, издавшими этот текст в конце XIX в.¹ В действительности, в рукописях этот текст чаще всего называется Liber judiciorum («Книга приговоров») или Liber Judicum («Книга судей»). Несомненна и неоспорима тесная связь этого кодекса с традициями римского права.

Новый этап в истории королевства, начавшийся после 586 г., когда вестготские короли отвергли арианство в пользу ортодоксального христианства, потребовал нового, общего права для всей территории Готской Испании. Перестал существовать формальный барьер между варварами и римлянами; более того, слабая королевская власть находилась в сильной зависимости от поддержки испано-римского населения и епископата. Поэтому издание нового свода законов явилось весьма логичной мерой.

Работу над первой версией «Вестготской правды» вел епископ Браулион Сарагосский во время правления Хиндасвинта (642-653), а утверждена она была VIII Толедским собором уже при новом короле Рецесвинте в 654 г. Законы, включенные в этот кодекс, представляют собой выдержки из эдиктов вестготских королей. Следующая редакция «Вестготской правды» появившаяся в 681 г., в правление короля Эрвигия (680-687), включала в себя один дополнительный титул, целиком посвященный евреям. Так сформировалась окончательная версия текста, дополненная впоследствии несколькими законами, изданными королями Эгикой и Витицей. После крушения вестготской монархии «Вестготская правда» не утратила своего значения. Она оставалась важным законодательным источником для испанских христиан в течение всего средневековья. Последний случай ее применения в судебной практике относится к 1778 г.

Все законодательство, относящееся к евреям, сосредоточено в последней, Двенадцатой книге «Вестготской правды». В остальных одиннадцати книгах термины Judaeus или Hebraeus не упоминаются ни разу. Законодательство о евреях отражает историю сложных взаимоотношений между королевской властью и евреями на протяжении долгого периода от принятия Рекаредом ортодоксального христианства в 586 г до конца VIII в. – правления Эгики. В книге нет законов, помеченных как “antiqua”, т.е. созданных до Рекареда. Это значит, что до отказа от арианства во всех сферах, кроме религиозной, евреи ничем не отличались от романского населения Вестготского королевства. С 212 г., когда в соответствии с эдиктом Каракаллы евреи, как и все прочие жители империи, получили римское гражданство, они сохраняли этот статус, формально не отмененный в течение всего средневековья. Поэтому евреи вестготской Испании с 506 г. юридически подчинялись Lex Romana Visigothorum, известному также как «Бревиарий Алариха». «Бревиарий» представляет собой сокращенную для нужд испанского судопроизводства версию «Кодекса Феодосия», и туда попали лишь девять из пятидесяти законов «Кодекса», относящихся к евреям. Они касаются внутренней автономии еврейской общины, запрета смешанных браков и конкубината, запрета держать рабов-христиан и обращать христиан в иудаизм, а также регулирования жизни конверсов. Следует отметить, что в этих законах нет практически ничего, что проливало бы свет на экономическую деятельность евреев и конверсов.

XII книга «Вестготской правды», содержащая законодательство об иудеях, носит название «Об устранении притеснений и обо всех искорененных еретических течениях» (De removendis pressuris et omnes hereticorum sectis extinctis), однако она не содержит упоминания ни одной ереси, кроме haeres judaeorum. Даже в тех случаях, когда закон направлен против ереси вообще², сказано, что, искоренив все ереси (главным образом, арианскую ересь, которая уже не названа напрямую, но всегда подразумевается), королевская власть должна обратить свое внимание на иудеев³. Можно предположить, что к моменту составления окончательной редакции «Вестготской правды» при Рецесвинте (3 четв. VII в.) проблема всех остальных ересей уже была исчерпана. Таким образом, книга, озаглавленная «О ересях», на самом деле должна называться «Об иудеях». Но само слово Judaeus в тексте источника толкуется в широком смысле и включает как иудеев в полном смысле слова, так и крещеных иудеев – конверсов. Несмотря на то, что однозначно указывающий на них термин converse употребляется в разных формах меньше десяти раз, сами крещеные евреи в реальности являются объектом регулирования в большинстве законов, содержащихся в книге. Третий титул, содержащий законодательство Эрвигия, целиком относится именно к тем евреям, которые уже прошли обряд крещения, и практически везде они именуются просто термином judaei. Так, содержащееся среди законов так называемое второе обязательство (placitum), подписанное конверсами именем короля Рецесвинта, носит название «Обязательство евреев, направленное на имя короля»⁴. Поэтому, когда речь идет о некрещеных евреях, это приходится оговаривать особо⁵. Кроме того, соединение в термине Judaei как евреев, так и конверсов может породить неверное понимание законов. Один и тот же король мог издавать законы, регулирующие жизнь обеих этих групп населения. Эта терминологическая путаница – один из камней преткновения при переводе памятника на другой язык.

Законы, регулирующие жизнь конверсов, имеют свою специфику. Прежде всего, она заключается в том, что речь идет о новой, ранее не выделявшейся особо социальной группе. В этих законах встречаются и борются две противоречивые тенденции: необходимость включить новых собратьев по вере в христианское общество и стремление обособить их, отделить от «настоящих» христиан. Обычно эти вопросы анализируют на основании законов, регулирующих религиозную жизнь евреев и конверсов, однако экономические факторы имеют ничуть не меньшее значение.

В первую очередь следует оговорить, что евреи априори в целом пользуются экономическими правами, присущими им в качестве римских граждан⁶, в т.ч. правом на неприкосновенность частной собственности. Законы, ущемляющие экономические права иудеев и конверсов, исходят именно из этой отправной точки. «Экономические» законы при всей их немногочисленности можно разделить на две группы: касающиеся владения рабами, прежде всего, христианами, и затем язычниками; и касающиеся имущества вообще. Сюжет о рабах-христианах вообще традиционен для позднеримского законодательства об иудеях⁷ – в частности, это единственный экономический аспект, отраженный в Бревиарии Алариха⁸. С точки зрения христианской этики, главная опасность состоит не столько в том, что христианские души подчинены врагу христианской веры, сколько в том, что иудей может вывести раба из-под юрисдикции церкви, обратив его в свою веру. Именно этому посвящен первый антииудейский закон из принятых вестготскими королями – закон Рекареда. Наказание предполагается не за приобретение христианского раба, хотя начинается закон именно с запрета покупать его или получать в дар, а за попытку его обращения в иудаизм⁹. Отметим, что опасность иудаизации рабов оставалась актуальной даже в правление Эрвигия, который отказывает таким рабам в праве на получение свободы, поскольку они «отвергли благодать обретения свободы» (LVis XII, 3, 16).

Спустя двадцать лет этого закона оказалось недостаточно, и король Сисебут (612-621) повелел окончательно запретить еврейское владение христианскими рабами, а уже имеющихся безвозмездно отпустить на свободу, наградив всеми правами римского гражданина¹⁰. Однако это постановление касается лишь тех рабов, которые находились под властью евреев в противоречие действующему законодательству, т.е. в период действия закона короля Рекареда. Эти рабы должны были быть освобождены согласно закону Рекареда, но остались в рабстве, т.е. статус их был незаконным. Отдельно оговаривается вопрос о рабах, которые оказались во власти евреев в период действия этого постановления, но «честным путем» (iustissime conquisita sunt). Каким был этот самый честный путь, закон не уточняет, но имущество, приобретенное iustissime, не может быть конфисковано просто так, ведь таким образом будут ущемлены базовые права римского гражданина. Поэтому этих рабов приказано продать или отпустить на свободу, по желанию хозяина. Эту тенденцию продолжает следующий закон Сисебута, 14-й в порядке «Вестготской Правды», в котором вводится безоговорочный запрет для евреев (и конверсов) на владение христианскими рабами, однако уже имеющихся рабов предлагается не конфисковывать, а «продавать по справедливейшей цене внутри границ нашего королевства в тех округах, где они останутся, со всем пекулием, христианину, которому это можно».¹¹

Среди законов, изданных Хиндасвинтом и Рецесвинтом, положения, освещающие экономическую деятельность евреев и конверсов, отсутствуют, однако в обширнейшем законодательстве Эрвигия (680-687) эта проблема вновь поднимается. Следует отметить, вслед за некоторыми исследователями¹², что законы Эрвигия, по всей видимости, относятся целиком к конверсам, тогда как само понятие о евреях, исповедующих иудаизм, должно было быть предано забвению. Но это совсем не значит, что таких евреев не было – регулярно повторяющиеся кампании по всеобщему крещению евреев свидетельствуют о том, что эффективность этих мер была не очень высока. Через пару десятилетий после каждого раунда процесс повторялся.

Первый же закон Эрвигия оспаривает установленное ранее Сисебутом право евреев отпускать на волю рабов-христиан. Подробнее ошибочность постановлений Сисебута рассматривается в 12-м законе, где юристы Эрвигия находят противоречие в том, чтобы «те, кто сам запятнан скверной рабства, предоставляли христианину статус свободного»¹³. Правда, это не мешает им устанавливать новый ограниченный срок, в течение которого евреи могут продать своих рабов. Следует отметить, что в законе речь идет об обеих группах, которые включаются в термин “judaei” – политика Эрвигия, выраженная во втором законе титула, запрещает иудеям «избегать благодати крещения». Таким образом, дискриминационная норма относительно владения рабами-христианами касается и тех, кто этого благословения не избежал. Их преимущество перед иудеями, еще не перешедшими в христианство, состоит в том, что они сохраняют часть присущих им прав, а именно могут продать своих рабов (также, видимо, по справедливейшей, т.е. рыночной цене, о которой шла речь прежде), не дожидаясь, пока они будут конфискованы. Аналогичные правила распространяются на нехристианских рабов в случае, если они пожелают принять христианство (XII, 2, 18).

Самый поздний из содержащихся в 12-ой книге законов относится к так называемым дополнениям Эгики и отражает ситуацию, сложившуюся уже после смерти Эрвигия, т.е. к концу VII в. Этот закон, пожалуй, наиболее информативен в отношении рассматриваемой темы, т.е. особенностей социально-экономического состояния евреев и конверсов в ходе их принудительной христианизации. Но «еврейская» политика Эгики реализовалась не только в нем, но и в постановлениях XVI и XVII Толедских соборов. Вестготское законодательство второй половины VII в. вообще преимущественно соборное – практически любое постановление Эрвигия и Эгики прежде чем вступить в силу должно было получить одобрение епископов. Специфика правления Эгики состоит в том, что часть введенных им норм содержится только в канонах.

В своей речи на открытии XVI Толедского собора 25 апреля 693 г. Эгика сформулировал главную, по его мнению, проблему церкви и христианского общества в целом: «От скольких же бед, насылаемых Господом во гневе, страдает земля ежечасно, и от скольких козней и преступлений нечестивцев изнывает!»¹⁴. Он утверждает, что с этими плачевными проявлениями нечестия необходимо бороться двояко: укрепляя престиж и благосостояние церкви и искореняя ростки ереси. Эгика обещает материально поддерживать духовенство, чтобы церковная бедность не отвращала евреев от крещения: ведь приход, владеющий всего десятью рабами, им просто смешон¹⁵. Несмотря на все усилия королевской власти, «еврейское нечестие» процветает, и поэтому Эгика предлагает принципиально новые методы борьбы с ним – политику кнута, проводимую Эрвигием, сменяет политика пряника. Следует отметить, что все антииудейские меры 693 г. преследовали ясно сформулированную королем цель: превратить этнических евреев в интегральную часть христианского общества Вестготской Испании. Б. Блюменкранц¹⁶ полагал, что идеологическое новшество законодательства Эгики состояло в выделении трех типов евреев (еще не крестившиеся, насильно крещенные и сохраняющие криптоиудаизм, и те, кто уже полностью превратились в добрых христиан), тогда как раньше законы различали только крестившихся и избегнувших крещения. Отсутствие терминологической точности в вестготских юридических текстах не позволяет прояснить этот вопрос – все лица еврейского происхождения продолжают называться judaei, среди которых есть «искренне обратившиеся» и «упорствующие в нечестии».

Постоянные призывы ко всеобщему крещению в вестготском законодательстве VII в. и не менее постоянное присутствие в испанском обществе евреев, активно и открыто исповедующих иудаизм (это подтверждается в частности и находками еврейских надгробных камней¹⁷), свидетельствуют о том, что практически не существовало реальной границы между огромной массой крещенных «для вида» и некрещеных евреев. Конверсы активно возвращались в иудаизм благодаря общей неорганизованности властных структур, как церковных, так и светских, а также неумеренной любви клириков к взяткам, известной по многим законам Эрвигия. Более того, до 690-х гг. даже крещеные евреи в массе фактически оставались частью еврейской общины. Об этом свидетельствует и отсутствие специальных законодательных норм относительно новообращенных, и скудость упоминаний этой категории населения в других источниках. Трудно объяснить, почему термин conversus употреблялся так редко, если речь шла о многочисленной группе людей. Несомненно, некоторые крещеные евреи отрывались от влияния общины и входили в христианское общество, но история Испании VII в. свидетельствует о том, что исключения были не так уж часты. Житие Юлиана Толедского¹⁸, одного из идеологов борьбы с евреями, говорит о том, что его родители были крещеными евреями, что не помешало ему достигнуть высших чинов в церковной иерархии, а им – интегрироваться в христианское общество. Но тем не менее, конверсы находились под постоянным подозрением в криптоиудаизме и вынуждены были постоянно подтверждать свою благонадежность показательным отказом от еврейского образа жизни и общения с бывшими единоверцами, находясь под контролем церковных властей. Тому, как должен был демонстрироваться этот отказ, посвящена существенная часть законодательства Эрвигия¹⁹.

В связи с этим вполне логично, что первая мера, которую предпринимает Эгика, заключается в том, чтобы отделить настоящих, «хороших» конверсов от общей массы членов еврейской общины. Он приказывает освободить тех, кто «направил свою жизнь по христианскому пути, от груза всех обязанностей, которые были на него наложены во имя общественной пользы прежде, когда он был иудеем»²⁰. А чтобы оставшиеся «на еврейском пути» острее осознавали выгоды обращения, снятое с конверсов налоговое бремя распределяется среди их бывших единоверцев²¹. В своей речи на XVI соборе Эгика почти дословно повторил эту фразу²². Епископы, подтвердившие эту норму, уточняют, что налог выплачивается «святейшему фиску», а «закосневшие в неверии» должны покрывать все, что было выплачиваемо ранее всеми вместе²³.

Полемика об этом специфическом еврейском налоге ведется в научной литературе очень давно²⁴. Еще исследователи XIX-начала XX вв. обсуждали, был ли он подушным или поземельным, взимался с общины или с отдельных лиц, а также как именно он назывался²⁵. Однако исследователи смогли определиться лишь по очень ограниченному числу вопросов: налог был подушным, т.к. взимался с мужчин, женщин и детей²⁶, он объединял вместе крещеных и некрещеных евреев, которые воспринимались как единая община, и называться он мог как угодно – все термины, которыми он характеризуется в разных местах, могут быть применены к любому налогу вообще. Следует отметить, что словосочетание “ac filiis eorum” в перечислении облагаемых может означать не только еврейских детей, перечисленных вместе с их отцами и матерями, но и конверсов во втором поколении, т.е. детей тех, кто был обращен в христианство. Ведь если конверсы подлежат этому налогу так же, как и их бывшие единоверцы, и остаются финансово включенными в еврейскую общину, то вполне возможно, что и их потомки тоже считались членами этой общины. Вопрос осложняется двумя неясностями. Во-первых, специфический еврейский налог упоминается во всех вестготских источниках только в эпоху Эгики – в законе из «Вестготской правды» и в соборе, его подтверждающем. Во-вторых, мы не можем с точностью описать состав еврейской общины начала 90-х гг. VII в. После многочисленных массовых принудительных крещений там не должно было оставаться некрещеных евреев, но другие источники указывают нам, что такие евреи все-таки были. Помимо Парагора, похоронившего трех своих детей в Нарбонне, источники упоминают еврея Реститута, который служил посыльным при общении ярого сторонника всеобщего обращения Юлиана Толедского и барселонского епископа Идалия²⁷ и некоторых других.

Во многих исследованиях при обсуждении вопроса еврейского обложения высказывается тезис о том, что Эрвигий обязал некрещеных евреев и конверсов платить подушную подать²⁸. При этом ни один автор не указывает источник, в котором содержится упоминание об этом – все ссылаются на исследование J. Juster’a, который приводит эту мысль также бездоказательно, ссылаясь лишь на общую тенденцию политики этого короля «установить для крещеных евреев те же ограничения, которые раньше относились к некрещеным»²⁹. Нам не удалось найти упоминание о подобных действиях ни в «Вестготской правде», ни в соборном законодательстве эпохи Эрвигия; таким образом, этот историографический миф, по-видимому, приходится оставить на совести Juster’a.

Отсутствие ясных указаний на специфическое еврейское обложение до Эгики оставляет нас в полном недоумении относительно состава общины, члены которой ему подлежали. Нам неизвестна ее численность, а также категория, к которой относились эти евреи: совсем некрещеные или (что более вероятно) криптоиудеи. Последняя версия подтверждается и тем, что Эгика требует от евреев, желающих, чтобы их признали добрыми христианами и предоставили экономические преимущества. Они должны не просто принять крещение, а продемонстрировать истинное обращение³⁰: «пусть… при свидетелях объявит себя христианином, прочтет молитву господню [имеется в виду «Отче наш» - Л.Ч.] или произнесет апостольский символ веры, а также отведает или охотно примет христианской еды»³¹.

Следует, однако, помнить, что специфический еврейский налог, не упомянутый католическими королями, предшественниками Эгики, и отсутствующий в «Бревиарии Алариха», который регулировал жизнь римских граждан (т.е. всего неготского населения) до появления Forum Judicum, фигурирует в «Кодексе Феодосия»³². Конечно, «Бревиарий» или «Римский закон вестготов» представляет собой ту квинтэссенцию «Кодекса Феодосия», которая была основным законодательным сводом арианской Испании. Однако никем не отмененный римский налог мог вполне продолжать функционировать и в вестготской Испании без дополнительных законодательных норм. Было доказано, что некоторые римские фискальные нормы даже пережили эпоху вестготов и сохранялись в Галисии в X в.³³. Можно предположить, что подобная ситуация наблюдается и с еврейским налогом. Такая гипотеза объясняла бы не освещенный источниками генезис этого налога и его бытование. Она становится еще более оправданной, если вспомнить, что именно социально-экономические структуры в наибольшей степени сохранили преемственность по отношению к римскому праву³⁴. Римское право содержало в себе разнообразные нормы, связанные с повинностями евреев³⁵. Среди них есть и такие, которые в наибольшей степени соответствуют формулировке onus functionis publicis utilitatibus, а именно связанные с освобождением от обязанностей декурионата (СJ 1.9.5.; CTh 16.8.24). Вообще, польза этого налога для народного блага, подчеркивается в формулировках типа functiones in ratione publica (XVII Tol. Conc., 8), что может указывать и на то, что речь идет не о денежном налоге, а о материальной повинности.

Таким образом, и норма, изложенная в эдикте 16.8.14 и повествующая о специальном налоге, собираемом с еврейских общин, могла так или иначе применяться или, по крайней мере, служить юридическим обоснованием для соответствующих поборов, хотя никаких прямых указаний на это нет не только в законодательстве, но и в других источниках этой эпохи. Косвенно об этом свидетельствует тот факт, что Эгика называет еврейские платежи «обычными» (more solito sui census impensionem …debeant persolvere), а епископы упоминают о том, что евреи «привыкли» к ним (omni functione, quam sacratissimo fisco persolvere consueti sunt).

Общим местом в историографии стало утверждение о том, что налог был достаточно высок и плательщики его были многочисленны, а потеря этого дохода стала бы чувствительной для королевского фиска, и поэтому бремя, снятое с «хороших» конверсов, перекладывалось на оставшихся членов общины³⁶. Заметим, что такого рода мера не обязательно свидетельствует о значительном объеме получаемых средств и может быть истолкована как наказание для упорствующих. Тем более, конверсы ни в коей мере не получали полного освобождения от налогов – епископы специально оговаривают, что на них накладываются обязательства, обычные для христиан³⁷. Эта оговорка отсутствует и в речи Эгики, и в законе, что свидетельствует о большей дальновидности и взвешенности решений епископов, которые, конечно, рады, «поощрять исцеляющихся», но настаивают на исполнении всех обязательств граждан перед фиском. Более весомым аргументом в пользу важности этого налога для фиска служит перекладывание его на освобожденных рабов евреев в постановлениях XVII собора (8 канон). Это явление J. Juster³⁸ характеризует как парадоксальное – «еврейский» налог в вестготской Испании пережил самих евреев.

Помимо нового распределения налогового бремени Эгика ввел также запреты на коммерческую деятельность для той категории, которая называется iudaei. Запретов этих два: совершать любые торговые операции с христианами и вести заморскую торговлю с кем бы то ни было. Степень торговой активности евреев до появления этого закона – вопрос, активно дискутируемый в историографии, но полностью так и не проясненный, в связи со скудостью источников. Особенно активно дискуссия ведется по проблеме участия евреев в работорговле, причем основным источником здесь становятся многочисленные и часто повторяемые нормы, запрещающие евреям владеть рабами и продавать принадлежащих им рабов³⁹. Если в старой историографии было распространено мнение об активном участии евреев в работорговле, то в последние тридцать лет возобладала обратная точка зрения⁴⁰. Однако ни работорговля, ни ростовщичество никак не отразились в законодательстве Эгики.

Безусловно, следует признать тот факт, что в какой-то степени евреи занимались торговлей: доказательством этому служат такие факты, как расселение в приморских торговых городах, этнические и даже родственные связи по всему Средиземноморью, которые легко перерастали в деловые⁴¹. Однако большинство исследователей полагают, что лидерами в коммерческой и финансовой сфере евреи не были. Существенные препоны еврейской торговле поставил Эрвигий, ограничив для евреев как свободу передвижения внутри вестготского королевства, так и возможность покинуть пределы его территории. Но эти его постановления, так же как и многие другие антиеврейские меры вестготских королей, по всей вероятности, исполнялись крайне плохо. По меньшей мере, не очень понятно, как после всех ограничений, наложенных на евреев и конверсов всех мастей, в их собственности остались «земли, виноградники, оливковые рощи», рабы (в т.ч. рабы-христиане) и даже торговые корабли. В точности неизвестно, какого рода товарами торговали еврейские купцы, однако большинство исследователей соглашаются в том, что среди них важное место занимали предметы роскоши. Спрос на такого рода товары не прекращался среди вестготской христианской знати, а предложение на них поступало преимущественно из-за рубежа. Это делало заморскую торговлю, которая велась, главным образом, руками иноземцев: греков, сирийцев и примкнувших к ним евреев, чрезвычайно важной отраслью экономики. Термин negotiator в «Вестготской правде» вообще применяется только к заморской торговле, хотя изначальное латинское значение этого термина более широкое и относится к торговле вообще. В этом памятнике торговле в целом, обозначаемой терминами commercium и transactio, посвящена вся V книга, а законы, относящиеся к заморской торговле (transmarina negotiatio), выделены в отдельный титул XI книги. Эти законы немногочисленны (их всего четыре) и все принадлежат к категории antiqua, т.е. созданы до правления короля Рекареда (586-601). В титуле «О заморских торговцах» отсутствуют специальные указания на этническую или конфессиональную принадлежность этих купцов, однако очевидно, что они не подлежат обычному вестготскому законодательству и имеют свои собственные законы и даже собственных сборщиков податей⁴².

Эгика исключил неблагонадежных евреев из числа заморских торговцев сразу двумя способами: прямым запретом на торговлю с христианами и запретом на посещение пристани (cataplus), где выгружались привезенные товары и начиналась их продажа. Сам термин cataplus многозначен и позволяет различные толкования. Он происходит от греч. κατάπλους; латинский язык Поздней Империи сохранил греческое значение: «прибытие кораблей», «выгрузка», «дебаркадер»⁴³. К нему примыкают такие значение как «склад» и «рынок». Иногда cataplus толкуется как судно или целый торговый флот. Какое бы из этих значений мы ни выбрали, оно приводит нас к выводу о запрете евреям участвовать в торговых операциях, осуществляемых по морю.

Запрет на торговые операции с христианами и в законе, и в речи Эгики на соборе, и в соответствующем каноне примыкает к запрету на посещение пристани. Фразы составлены так, что становится возможным и более узкое толкование: король не вообще ограничивает право евреев на торговлю с христианами, а лишь тогда, когда она совершается на пристани: «никто из иудеев, упорствующих в нечестии, пусть не приходит на пристань для совершения каких бы то ни было торговых сделок⁴⁴; «и пусть не смеют приближаться к пристани для ведения заморской торговли и для совершения каких бы то ни было торговых сделок с христианами ни явно, ни тайно»⁴⁵. Однако эта гипотеза довольно сомнительна, и гораздо более вероятно, что речь действительно идет и о такой торговле, которая не сопряжена с доставкой товаров по морю. Косвенным образом это подтверждает последняя клаузула закона, наказывающая христиан за сам факт заключения сделки с евреем и полученную от такой сделки выгоду. Коммерческие отношения дозволяются только внутри общины⁴⁶.

Последняя норма, содержащаяся в законе Эгики, направлена против христиан, готовых воспользоваться плачевным положением евреев и нарушить экономический бойкот, установленный королем. Речь в ней идет о наказании христианину, осмелившемуся вести торговлю с иудеем – штраф за это полагается весьма значительный и составляет три фунта золота. Более того, христианин, который попытается нажиться на этих запрещенных сделках и получить от иудея при продаже «сверх двойной стоимости вещи», должен выплатить фиску штраф в размере заплаченной цены и «втрое от полученного сверх двойной цены»⁴⁷. Для малоимущих мера еще строже: все их состояние передается в фиск, а сами они подвергаются телесному наказанию.

Ограничения на торговлю преследуют ту же цель, что и перекладывание на общину «закосневших в неверии» налогового бремени конверсов: они раскалывают некогда единую еврейскую общину. Если раньше большинство крещеных евреев продолжали оставаться членами общины и делили с упорствующими все экономические и правовые тяготы своего положения, то теперь между «хорошими» и «плохими» евреями создается пропасть. «Плохие» конверсы получают наглядную картину благ, к которым им надо стремиться, а сами пока остаются вариться в собственном соку, раскладывая на членов общины чужие налоги и продавая друг другу одни и те же товары.

Третий важнейший запрет, углубляющий эту пропасть – это запрет на владение рабами и недвижимым имуществом. Проблема рабов (любого вероисповедания) уже обсуждалась в вестготском законодательстве неоднократно, но даже Эрвигий нуждался для отчуждения рабов у хозяев-евреев в предлоге «стремления к христианской вере»⁴⁸. Эгика же причисляет рабов к «недвижимому имуществу: домам, землям, виноградникам и оливковым рощам». Все это имущество, если о нем было известно, что оно было приобретено у христиан, вне зависимости от срока давности, должно быть передано в фиск, а еврей должен получить за нее «принятую цену»⁴⁹. Термин publicum pretium, пожалуй, самая любопытная деталь в этой клаузуле. С некоторой уверенностью можно говорить, что он означает «общепринятую» цену, установленную государством, и близок термину iustum pretium, принятому в римском праве⁵⁰. Такое толкование объясняет нам и то, что единственным возможным покупателем в данном случае оказывается фиск. Необходимость введения такой меры, т.е. не безвозмездной конфискации, а покупки собственности, пусть и по цене, установленной государством, обусловлена спецификой правовой структуры вестготского общества. Король не обладал достаточной властью для того, чтобы просто так лишить законно приобретенной собственности римского гражданина, каковым оставался каждый еврей вне зависимости от своего положения в обществе. Власть, как светская, так и церковная, могла сколь угодно плохо относиться к евреям и конверсам, но посягнуть ни их имущественные права она не могла. Право на собственность в римском праве присуще любому свободному человеку с рождения. Закон Эгики подчеркивает, что речь идет об имуществе, полученном абсолютно законным путем. А значит, эта собственность не может быть конфискована без правового обоснования, а поскольку виноградники – это не рабы-христиане, и никакое право не мешает евреям владеть ими, то за отчуждение этой собственности необходимо выплатить соответствующую (пусть в реальности и невысокую) компенсацию. В противном случае, власть могла столкнуться с недовольством других граждан, принадлежащих к христианской религии: ведь если король так свободно обращается с законно приобретенной собственностью евреев, то ясно, что у него нет никаких препятствий так же обойтись с собственностью христиан. Здесь римское право, чьи традиции живы в «Вестготской правде» более чем в любом другом памятнике варварского законодательства, встает на защиту евреев.

XVII Толедский собор, состоявшийся всего через полтора года после XVI-го, в ноябре 694 г., показал стремительный переход в воззрениях Эгики от «прагматики» к «заговоромании». В речи, открывающей собор, король излагает обстоятельства, которые вынуждают его принципиально изменить политику в отношении иудеев. Он буквально жалуется собравшимся епископам, что евреи, введенные в заблуждение собственными дурными обычаями, обманули доверие короля и отвергли христианство, и он глубоко скорбит по этому поводу⁵¹. Недовольство короля вызвал заговор, в который евреи вступили, установив связь с единоверцами за пределами Испании, с целью повергнуть христианскую веру и народ. Епископы в постановлении, которое они вынесли в ответ на предложение короля, еще больше подчеркнули политический, а не вероисповедный характер этого заговора: преступление евреев заключается не только в покушении на статус церкви (non solum statum ecclesiae perturbare maluerunt), но и в попытке устроить государственный переворот (verum etiam ausu tyrannico inferre conati sunt ruinam patriae ac populo universo). Конечная их цель заключается в узурпировании трона (et regni fastigium sibi, ut praemissum est, per conspirationem usurpare maluerint). Это заговор против «народа и родины», а не только против веры, поэтому принимаемые королем и собором меры нацелены как на то, чтобы отомстить за святую веру (non solum iniuriam crucis Christi vindicare vult), так и на то, чтобы предотвратить возможный вред стране и народу (gentis suae ac patriae exitium, quod fore illi inferendum saevius decrevere). Для Эгики два этих фактора (против веры и против власти) не просто тесно связаны – они неотделимы друг от друга, как неотделимы друг от друга церковная и светская власть в государстве.

Не останавливаясь в данной статье на возможных причинах такого решения, обратим внимание на предпринятые Эгикой меры, в особенности экономические. Наказание за возможный заговор было назначено самое настоящее. Евреи, не сумевшие доказать свою благонадежность, должны быть обращены в рабство. По-видимому, возможность избежать этого была только у тех, чья верность христианской религии была широко и давно известна – соответствующего уточнения нет ни в речи короля, ни в каноне, но оно напрашивается само по себе⁵². Ранее в подобных случаях о лицах, обращенных в рабство за нарушение того или иного закона, говорилось, что их судьба будет находиться в руках короля и он передаст их, кому пожелает⁵³. Теперь собор повторяет эту формулировку (his quibus eos iusserit servituros largitae) и расшифровывает ее: рабы-христиане (mancipia christiana), находившиеся ранее в распоряжении евреев (и «неискренних» конверсов, автоматически причисляемых к евреям), получают свободу при условии клятвы в верности христианской религии, а их бывшие хозяева становятся рабами. Имущество евреев полностью поступает в распоряжение фиска⁵⁴, а оттуда передается тому, кому пожелает король, например, бывшим рабам, образуя их пекулий (de proprietatis eorum peculio). В качестве дополнительного условия бывшие рабы-получатели пекулия обязаны выплачивать в фиск те подати, которые были наложены на евреев и которые упоминаются в предыдущем соборе. Л.А. Гарсия Морено⁵⁵ полагает, что такое доверие, оказанное бывшим рабам евреев, свидетельствует о принципиально другом их статусе по сравнению с обыкновенными рабами – они были образованными, обладали различными навыками, позволявшими им быть управляющими и торговыми агентами. Однако раб влиятельного человека в роли управителя или даже чиновника довольно высокого ранга – не редкость в вестготском обществе, где личное доверие патрона значило намного больше, чем формальный статус⁵⁶.

Еще один вопрос связан с тем, откуда у евреев или даже конверсов в конце VII в. еще могут оказаться рабы-христиане, когда деятельность всех предыдущих правителей была направлена на то, чтобы лишить их этого права. Специального постановления на эту тему нет, но, по всей вероятности, эти рабы достались им в результате «политики пряника», проводившейся Эгикой на предыдущем соборе⁵⁷. Евреи предоставили необходимые доказательства своей верности христианству, получили право вновь владеть рабами-христианами, а потом, «облекшись в тунику лжи», в той или иной степени вернулись в иудаизм. Именно это и огорчило Эгику так сильно, что он решил более не возвращаться к еврейской проблеме вообще.

Сами евреи вместе с женами и детьми становятся рабами фиска, т.е. их судьба аналогична судьбе их имущества: их непосредственный владелец, король, волен передать их кому угодно, например новым вольноотпущенникам. Однако в каноне не сказано, что все рабы будут обязательно переданы им. Главным образом, воля короля состоит в том, чтобы рассеять бывших евреев по всей территории королевства, а не держать их в местах их бывшего компактного проживания⁵⁸. Те же, кому король подарит этих рабов, обязуются внимательно следить за сохранением чистоты их веры⁵⁹, чтобы они не впали в "жидовствование". Дети евреев с той же самой целью по достижении семи лет не должны иметь никакого контакта с родителями, а хозяева должны отдать их на воспитание в христианские семьи, чтобы они вступили впоследствии в брак с добрыми христианами.

Король лишь просит собор освободить от этого решения евреев, проживающих на территории входящей в состав вестготского королевства Нарбоннской Галлии. Канон не упоминает о галльских евреях, но, по всей вероятности, пожелание короля было выполнено⁶⁰. Подоплека такого решения кроется не в том, что евреи Септимании были более благонадежны, чем жившие на полуострове. Причину объяснил сам Эгика⁶¹: в регионе свирепствует чума, которая усугубляет проблемы, порожденные приграничным положением. Вероятно, именно этим и объясняется странная формула infra clausuras – провинция буквально отрезана от внешнего мира (из-за этого епископы из Нарбоннской Галлии даже не приехали участвовать в соборе), множество жителей погибли, а оставшиеся страдают от практически бесконтрольной преступности. В связи с этим евреи как лично, так и материально могут оказаться чрезвычайно полезны дуксу провинции для восстановления нормальной жизни⁶². Это решение кажется особенно смелым, если иметь в виду дурную репутацию региона в том, что касается евреев – Юлиан Толедский неоднократно обвинял евреев Нарбонна в злонамеренности и указывал, что весь этот регион заражен «еврейским нечестием». И вот эти социально опасные евреи оказываются настолько необходимы для общественной пользы (здесь мы снова встречаем термин publica utilitas, который ранее описывал еврейский налог), что их твердость в христианстве защищена только теми законами, которые издавались Эрвигием – предполагаемое наказание состоит в изгнании из страны. Из речи Эгики следует, что само их участие в восстановлении региона должно заставить их жить «жизнью истинных христиан в соответствии с правилами святой веры»⁶³. Правда, следует помнить, что королевская власть в этом отдаленном от центра регионе была еще слабее, чем к югу от Пиренеев, и Эгика мог просто реалистично смотреть на свои возможности проводить там общую политику⁶⁴.

***

Экономические меры Эгики так же вплетаются в его общую политику в отношении евреев, как и действия предыдущих королей. Они были и оставались важным элементом тактики власти в исполнении поставленной задачи – религиозному, политическому и экономическому объединению населения Вестготской Испании. Использование материального наказания и (новшество Эгики!) поощрения в борьбе за христианизацию еврейской общины были не менее логичным (хотя, по-видимому, не намного более успешным) орудием, чем простое принуждение. Однако общая неэффективность мер по христианизации еврейского населения не просто сводила на нет усилия по экономической интеграции «успешных» конверсов в христианское общество, но и отбрасывала весь процесс назад из-за отсутствия четкого разграничения между «хорошими» и «плохими» евреями. Помимо этого, сведения, содержащиеся в антииудейских постановлениях королей и соборов, остаются практически единственным источником, повествующем о благосостоянии и экономической деятельности испанских евреев вестготского периода.

Источники конца вестготской монархии чрезвычайно скудны и умалчивают о евреях. Поэтому легенда о Витице, который якобы благоволил к евреям и вернул им свободу, берет свое начало в хронике XIII в. Луки Туйского. Хронист проклинает короля за ущемление прав церкви и предоставление неких привилегий евреям⁶⁵. Это упоминание, а также тот факт, что вторгшиеся на Пиренейский полуостров в 711 г. мусульмане обнаружили там многочисленные еврейские общины, свидетельствует о том, что это постановление Эгики 694 г. было столь же недолговечно, как и многие другие законодательные нормы вестготских королей.

1. Zeumer К., ed., Leges Visigothorum Antiquiores // MGH. LL, 5. Hannover et Lipsiae, 1882. Русское издание памятника готовится в Институте Всеобщей истории РАН.
2. Примером может служить закон «Об отречении от всех еретических грехов» (LVis XII, 2, 2).
3. Решительно запретив все проклятые грехи еретиков в целом, теперь надлежит нам особо издать повеление, касающееся настоящего, ибо мы знаем, что и теперь совершаются их прегрешения (Nam cum virtus Dei totum universaliter acie vebi sui radicitus heresum extirpaverit surculum, sola Judaeorum nequitia ingemiscimus regiminis nostril arva esse polluta) – LVis XII, 2, 3.
4. Placitum Judaeorum in nomine principis factum (LVis XII, 2, 17).
5. А потому если кто из иудеев, то есть из тех, кто до сих пор не крестился, и уклоняется от крещения… (Proinde si quis Judaeorum, de his scilicet, qui ad huc nondum sun baptizati, aut se baptizari distulerint…) – LVis XII, 3, 3.
6. Linder А., ed. The Jews in Roman Imperial Legislation. Detroit, 1987. P. 78.
7. Ibid, p. 82-85.
8. Прежде всего следует соблюдать следующее: дабы никакому еврею не дозволялось иметь раба-христианина, чтобы он не осмелился, если таковой имеется, пытаться обратить его в свою веру (Convenit ante omnia observari, ut nulli judaeo servum christianum habere liceat, certe nullatenus audeat, ut christianum, si habuerit, ad suam legem transferre praesumat…) – Brev. 3.7.2.
9. Никакому иудею не позволяется приобретать или получать в дар христианского раба. А если он купил его или получил в дар и обрезал его, то потеряет заплаченное за него, а сам раб получит свободу (LVis XII, 2, 12).
10. Если окажется, что под их властью в то время, когда действовало это распоряжение, оказались рабы-христиане, были ли они отпущены на свободу или же не получили ее, эти рабы, согласно предписанию нашего закона, должны обрести привилегии римского гражданина – LVis XII, 2, 13.
11. Vendere tamen infra fines regionumnostrarum in his locis, ubi conmanere videntur, cum omni peculio christiano, cui fas fuerit, iustissimo pretio libere facultas subiaceat (LVis XII, 2, 14).
12. Hernández Martín R. La España Visigoda frente al problema de los judíos // Ciencia tomista. 1967. N. 94. Р. 666; García Iglesis L. Los judíos en la España antigua. Madrid, 1978. P. 123.
13. Quia valde indignum est, ut hii, quos cenosa servitus perfidie maculat, libertatis titulum christianis imponant (LVis XII,3,12).
14. Quantis denique malis indignante Deo cotidie vapulet quantisque plagis vel perfidorum sceleribus contabescat… - Vives J., ed.lit.. Concilios visigóticos y Hispano-romanos. Barcelona, 1963. P. 484.
15. … infidelibus iudaeis ridiculum affert, qui dicunt nihil praestitisse interdictas sibi ac destructas fuisse synagogas, cum cernat peiores christianorum effectas esse baselicas. – Vives, Concilios, 485.
16. Blumenkranz B. Juifs et chrétiens dans le monde occidental, 430-1096. Paris, 1960. P. 131. Его идея получила развитие в Alonso Ávila A. Aspectos económicos de la sociedad judía en la España visigoda // Hispania antiqua. 1978. N VIII. Р. 247.
17. García Moreno L.A. Los judíos de la España Antigua. Madrid, 2005. P. 143-144.
18. Felix de Urgel. Vita Juliani // Patrologia Latina, ed. J.P. Migne, T. XCVI. P. 445-452.
19. LVis, XII, 3, 4-11, 20-28.
20. quicumque… christianorum more tramitem vite sue duxerit, ab omne liber maneat onere functionis, quam pridem, Iudaismo consistens, publicis utilitatibus usus fuerat persolvisse - LVis, XII,2,18.
21. …ut illis exsolutionibus eius functio crescat, quos adhuc detestande incredulitatis fuscat nequitia et parentalis error manifestus retentat – Ibid.
22. Vives, Concilios, Tomus, 496-497.
23. Ibid, 498.
24. Graetz H. Die Westgothische Gesetzgebung in Betreff der Juden. Breslin, 1858; Caro G., Sozial- und Wirtschaftsgeschichte der Juden. Bd. I. Das früere und das hohe Mittelalter. Leipzig, 1924; Juster J. The Legal Condition of the Jews under the Visigothic Kings, brought up-to-date by A.M. Rabello. Israel Law Review Association, 1976. P. 585-587; Katz S. The Jews in the Visigothic and Frankish Kingdoms of Spain and Gaul. Cambridge (Mass.), 1937. P. 104; Blumenkranz, Juifs et chrétiens, p. 351; Orlandis J. Hacia una mejor comprensión del problema judío en el Reino visigodo-católico en España // Settimane di studio del centro iatliano sull´Alto Medioevo. XXVI. Gli Ebrei nell´alto medioevo. Tomo II. Spoleto, 1980. P. 174; Alonso Ávila, Aspectos económicos, p. 252; González Salinero R. Conversiones forzosas de los judíos en el reino visigodo. Roma, 2000. P. 76.
25. Обзор см.: Katz, The Jews, p. 104.
26. quicumque … ex perfida Hebreorum plebe, vir seu femina… - XII,2,18. Ex quibus igitur hebraeis vel uxoribus ac filiis eorum…- Vives, Concilios, p. 486.
27. Katz, The Jews, p. 131.
28. Katz, The Jews, p. 104; Blumenkranz, Juifs et chrétiens, p. 351; González Salinero R. Catholic Anti-Judaism in Visigothic Spain // The Visigoths: Studies in Culture and Society, ed. A. Ferreiro. Leiden; Boston, 1999. P. 130.
29. Juster, The legal condition, p. 585.
30. Р. Гонсалес Салинеро (González Salinero, Conversiones forzosas, p. 73) называет этот процесс «повторным обращением» - “reconversión”.
31. …christianum se esse dixerit eique coram testibus orationem dominicam vel symbolum recitaverit apostolorum et christianorum cibos, ut veri cshristicole, sumpserit vel libenter acceperit – LVis, XII,2,18.
32. Об этом налоге см. например: Ginsburg S. Fiscus judaicus // Jewish Quarterly Review. Vol. 21. N 3. Р. 281-291; Linder, The Jews, p. 155-157, 320-323.
33. Sánchez Albornos C., El tributum quadragesimale. Supervivencias fiscales romanas en Galicia // Viejos y nuevos estudios sobre las instituciones medievales españolas. Vol. II. Madrid, 1976. P. 793-808; Bonnassie P. Du Rhône à la Galice: Genèse et modalité de régime féodale // Structures féodales et féodalisme dans l’Occident méditeranéen (X-XIII siècles). Rome, 1980. P. 17-55.
34. García Moreno L.A. Imposicion y política fiscal en la España visigoda // Historia de la hacienda española (épocas antigua y medieval). Madrid, 1982. P. 260-300.
35. Alonso Ávila, Aspectos económicos, p. 231-232; Linder, The Jews, p. 155-157, 320-323.
36. García Iglesias, Los judíos, 164; Orlandis J., Ramos-Lissón D., Historia de los concilios de la España romana y visigoda. Pamplona, 1986. P. 504.
37. Ipsi vero qui ab errore suo conversi extiterint, suis tantum utilitatibus ut ceterit ingenui vacet – Vives, Concilios, p. 498.
38. Juster, Legal condition, p. 587.
39. Первыми в этом ряду являются законы Бревиария., почерпнутые из «Кодекса Феодосия», и закон Рекареда в LVis (XII,2,12).
40. Juster, Legal condition, p. 587; Katz, The Jews, p. 125; Blumenkranz, Juifs et chrétiens, p. 337; Bachrach B. A Reassessment of Visigothic Jewish Policy, 589-711 // American Historical Review. 1973. Vol. 78. P.13; Alonso Avila, Aspectos económicos, p. 247; García Iglesias, Los judíos, p. 166; García Moreno, Los judíos, p. 77; Menaca M. de. Histoire politique des juifs d’Espagne au Moyen Age. Vol. I. L’Espagne Gothe. Nantes, 1993. P. 90, 109 etc (Менака настаивает, что евреи не просто были вовлечены в экономику региона, но даже лидировали в работорговле и ростовщичестве, однако это утверждение мотивировано более общим антисемитским настроением ее книги, чем данными источников).
41. Orlandis, Hacia una mejor comprensión, p. 154; García Moreno, Los judios, p. 69-73; Barcala Muñoz A. Biblioteca antijudaica de los escritores eclesiásticos hispanos. Vol. II: Siglos VI-VII. El reino visigodo de Toledo. Parte prim. Madrid, 2005. P. 128.
42. …suis legibus audiantur aput telonarios suos – LVis XI,3,2
43. Vercauteren F. Cataplus et Catabolus // Archivum Latinitatis Medii Aevi: Bulletin du Cange. 1925. Vol. II. P. 98-101.
44. …nemo ex eisdem iudaeis in perfidiam durantibus ad cataplum pro quibuslibet negotiis peragendis accedat, nec quodquumque cum christianis commercium agere audeat – Vives, Concilios, p. 486.
45. …nec ad cataplum pro transmarinis commerciis faciendis ulterius audeant properare nec cum christianis quodcumque negotium palam vel occulte peragere – LVis, XII,2,18.
46. inter se ipsi habeant licentiam propria commercia diffinire – Ibid.
47. Si quis quoque amplius ab illis acceperit, quam quod duas rei ipsius quantitates valere consisterit, quidquid supra emerit, triplum de sua facultate una cum pretio, quod dederit, fisci viribus profuturum amittat – Ibid.
48. LVis, XII,3,18.
49. …tam mancipia, quam edificia, terras, vineas atque etiam oliveta vel alias quascumque res immobiles, quas a christianis venditionis causa vel quibuslibet aliis modis accepisse noscuntur, quamvis iam multa annorum curricula effluxissent, reddito tamen illis propter ea de publico pretio, totum fisci erit viribus sociandum, ut, cui hoc regia potestas donare elegerit, libero perfruatur arbitrio – LVis, XII,2,18. В канонах XVI Толедского собора эта норма отсутствует, но соответствующий канон заканчивается одобрением закона, изданного королем. Очевидно, это значит, что и данная норма также была одобрена.
50. CJ. 4.44.2 и 4.44.8.
51. Vives, Concilios, p. 523-524.
52. González Salinero, Conversiones forzosas, p. 78.
53. LVis, XII,2,11; XII,2,14; XII,2,17 etc.
54. suis omnibus rebus nudati, et ipse resculae fisci viribus sociatae – Vives, Concilios, p. 535.
55. García Moreno, Los judíos, p.76.
56. См. например LVis, II,4,4 etc. Cм. также Orlandis J. La vida en España en tiempo de los godos. Madrid, 2006. P. 39-40.
57. Ср. Blumenkranz, Juifs et chrétiens, p. 333.
58. a locis propriis exulatae per cunctas Spaniae provincias perpetuae servituti subactae – Vives, Concilios, p. 535.
59. Illi denique qui eosdem iudaeos ex largitione saepe fati domini nostri donatos perceperint; talem placitum in nomine suae gloriae conscribant, quatenus in nullo eos permittant rituum suorum caerimonias celebrare aut colere vel quascumque parentalis perfidiae semitas imitari – Ibid, 536.
60. Orlandis/Ramos-Lissón, Historia de los concilios, p. 503.
61. García Iglesias, Los judíos, p.132; Orlandis/Ramos-Lisón, Historia de los concilios, p. 499.
62. quia delictis ingruentibus et externae gentis incursu et plagae inguinalis interitu pars ipsa ab hominibus desolata dinoscitur, cum omnibus rebus suis in suffragio ducis terrae ipsius existant et publicis utilitatibus profectum incunctanter exhibeant – Vives, Concilios, p. 525.
63. ita ut secundum sanctae fidei regulam ut verae christicolae vitam suam corrigant – Ibid.
64. González Salinero, Conversiones forzosas, p. 71-72.
65. y también añadió Vitiça maldad sobre maldad y llamó a los judíos a las Españas, y quebrantó los preuillejos de las iglesias, [y] dió ymunidad a los judíos – Crónica de España, por Lucas, obispo de Tuy, ed. J. Puyol. Madrid, 1926. P. 266.