В 2021 г., по прочтении статьи в журнале Tablet под названием «Когда папа Иоанн Павел II посетил Великую синагогу в Риме», написанной Рикардо Шмуэлем ди Сеньи, главным раввином Рима, я предложил главному раввину написать совместную статью о неоднозначной истории отношений между папством и евреями. Он согласился, и перед вами результат нашего сотрудничества. Как историк, я написал первую часть статьи, посвящённую взаимоотношениям евреев с Ватиканом в Средние века и раннее Новое время. Раввин ди Сеньи написал вторую часть, основанную на личном опыте общения с папами Бенедиктом XVI и Франциском.
Фредерик Брэндфон
Как складывалась еврейская традиция подношения даров папам римским
В 1275 г. римские евреи, а их община существовала в Вечном городе примерно со 139 г. до н.э., отозвались на коронацию нового папы Бонифация VIII и поднесли ему в дар свиток Торы. Интронизация сопровождалась праздничным шествием по улицам Рима: понтифика поздравляли все слои населения города, в т.ч. и евреи. Но шествие вовсе не было спонтанным: еврейские представители обязаны были участвовать в нем, даже при том, что Ватикан им за это заплатил. В Риме евреи впервые поднесли папе в дар Тору в 1145 г. во время коронации папы Евгения III. И после этого поступали так же еще 400 лет, вплоть до середины XVI в. Этот ритуал подношения даров важен для понимания особых неоднозначных отношений между Католической церковью и еврейской общиной Рима; эта неоднозначность сохранилась и в наши дни.
Сам ритуал состоял из трех этапов. Вначале евреи встречали папу, совершавшего торжественное шествие от базилики Святого Петра в Ватикане до Латеранской базилики в южной части города, внутри крепостных стен. Встреча обычно происходила после того, как папа переходил реку Тибр по мосту Святого Ангела, который связывает исторический центр Рима с замком Св. Ангела — величественной крепостью, воздвигнутой над мавзолеем римского императора Адриана. В 135 г. н.э. Адриан подавил еврейское восстание в Иудее, сравнял с землей Иерусалим и запретил евреям проживать в этом городе. Когда папа с торжественной процессией переходил на другую сторону Тибра и замок оставался за спиной, к нему с приветствием подходили представители еврейской общины. На заднем плане при этом маячил мавзолей Адриана – зримое напоминание о покорении евреев.
Второй этап церемонии начинался, когда папе преподносили Тору. Что говорили еврейские представители, вручая Тору, нам неизвестно, но один папский служитель при Иннокентии VIII (1482–1492) так передал дух услышанного.
Святой отец, ради нашей синагоги мы, иудеи, просим, чтобы Ваше Святейшество соизволило подтвердить и одобрить Закон Моисеев, данный Всемогущим Господом пастырю нашему Моисею на горе Синай, так же как одобряли и утверждали его другие верховные понтифики, предшественники Вашего Святейшества.
И это была вовсе не пустая декламация. Закон, данный Моисею на Синае, написан на древнееврейском языке. Католическая Библия, в переводе на латинский св. Иеронима, почитаема Церковью, но это все же перевод. Как отметил французский еврей, толкователь Библии и философ Иосиф Каспи в своем трактате «Шулхан кесеф», папы понимали, что, читая свой «Ветхий Завет», они лингвистически дистанцированы от подлинных слов Божьих. Соответственно, этим своим даром евреи преподносили папе Священное Писание на том языке и теми же словами, которыми говорил Бог. Пусть дарение Торы – и формальный жест, но он имеет неизмеримую ценность.
Демонстрация Торы на коронации Бонифация VIII в 1295 г. вдохновила кардинала Гаэтано Стефанески на следующие стихотворные строки:
Вот папа, на коне,
Проезжает по Мраморному мосту через Тибр,
Оставив за спиною Башню Поля [замок Святого Ангела],
Его встречают евреи, поют, но слепы их сердца.
Ему, Князю, прямо здесь в Парионе [районе Рима, где проходила церемония]
Являют Моисеев Закон, с предвестьем о Христе.
Боготворя Того, кого Закон тот предвосхитил, он затем
Через плечо тот свиток вернул с продуманной речью.
И тут мы видим третью часть ритуала: Папа Римский отказывается принять Тору, обращаясь к дарителям «с продуманной речью». Это произошло в 1295 г.; в 1316 г. так же отказался Иоанн XXII, в 1405‑м Григорий XII, в 1417‑м Мартин V и в 1447 г. – Николай V. «Продуманный» ответ папы Бонифация VIII, а по сути, обличение иудеев, также приводит Стефанески:
Господа, которого вы некогда знали, сегодня вы не замечаете. Вы его народ, а стали его врагами. Когда он явился, вы отгородились от него, хотя вам известно, как узнать его. Теперь, когда он рядом, вы пренебрегаете им. Народы признали его пришествие; вы чураетесь его. Вы отказались от Того, кто явился посреди своего народа, и отдали на смерть Того, кто пролил за вас свою кровь. Неведение смысла Писания приведет вас к погибели. Покайтесь, если хотите в день Суда разделить судьбу праведных, которых Господь встретит во славе за заслуги их.
Более прозаично высказался Иннокентий II – вероятно, принимая Тору в Париже где-то сотней лет ранее:
Мы славим и почитаем святой Закон, ибо вашим отцам дал его Господь Всемогущий через Моисея. Однако ваши религиозные обряды и ваши бесполезные толкования Закона мы осуждаем. Ибо Искупитель, которого вы напрасно ждете, давно уже пришел…
Ценций Камерарий[1], будущий Папа Римский Гонорий III (1216–1227), дает дополнительное пояснение по поводу ритуального дарения: дело в том, что каждая из римских scholae[2], 17 иностранных духовных и мирских объединений, должны были принести папе дань уважения при его вхождении в Рим. Любопытно, что из всех scholae евреи упомянуты последними; в их обязанности входило последующее подношение папе 3 ½ фунта перца и 2 ½ фунта корицы. С другой стороны, пишет Ценций, евреи, как и все scholae, получали от пап вознаграждение. И действительно, они хотя и замыкали список scholae, но получали самый большой presbyterium, или плату, в сравнении с остальными.
Само действо с вручением папе дара от евреев может служить эскизом теологических взаимоотношений между иудеями и христианами в Средние века. Предписанный ритуал, где фигурировали папа, Тора, дань перцем и корицей, был, в неравных долях, почетным и унизительным, инклюзивным и эксклюзивным. С евреями считались как с авторами и протагонистами Священного Писания, но в то же время отвергали их как людей невежественных. Можно прочесть этот теологический сценарий, которому требовалось следовать. Но как еще мы должны понимать этот ритуал?
Можно начать с простого утверждения: евреи преподносят папе дар. А дар, чаще всего, налагает обязательства. «Скупой всегда боится подарков», — писал французский антрополог Марсель Мосс в знаменитом очерке «Дар» (1925). Мосс полагает, что дар почти всегда требует взаимности: дарящий ожидает получить что‑то взамен. Фома Чобэмский в XII в. вполне внятно сформулировал это правило: «Даря вам что-то, я могу ожидать встречного дара, так сказать, в ответ на мой дар; и могу надеяться на его получение, поскольку мой дар был первым».
Но какое все это имеет отношение к папе, Торе и евреям?
Когда евреи, со свитком Торы в руках, встречали папскую процессию, они предлагали папе очень ценный дар. Они предлагали папе Закон Божий, и папа это знал. А еще папа, конечно же, понимал, что, прими он этот дар, он тем самым добровольно и публично примет на себя обязательства перед римскими евреями. А с учетом того, что дар этот – слово Божье, то его ценность и обязательства папы были несопоставимы. И даже если Церковь приветствовала такой дар на каждой папской интронизации, возникала нетерпимая ситуация: едва начиная свою деятельность понтифика, папа не мог оказаться в долгу перед евреями; однако все наблюдавшие за церемонией понимали, что в какой‑то степени именно это и происходит. Годами каждый клирик из папской процессии вручал подарки кардиналу или аристократу, кандидату в папы, с расчетом, что они окупятся, если одариваемый, в конце концов, взойдет на папский престол. А долг надо отдавать, в этом сомнений не было. Как же папа вынужден был поступить?
Папе приходилось отказываться от подарка, и именно так папы и поступали на протяжении многих поколений. Как отметил Стефанески, говоря о Бонифации VIII, «через плечо тот свиток вернул с продуманной речью». Но прямо отказаться от такого подарка папы не могли: «ему, Князю [папе Бонифацию VIII], прямо здесь, в Парионе, являют Закон Моисеев, чреватый Христом». Ведь дар, преподносимый евреями папе, «чреват Христом» – т.е. Тора, Слово Божье, была пророчеством о жизни, смерти и воскресении Иисуса. Именно так католики воспринимали, и до сих пор воспринимают «Ветхий Завет».
Таким образом, Папа Римский, обязанный отвергнуть дар, получал от еврейской делегации приношение, от которого не мог отказаться. Речь не о том, что евреи хитроумно загоняли пап в угол, предлагая им Тору. Сами неоднозначные, неизменно напряженные отношения между христианами и евреями создавали такую дилемму. Когда у двух общин общая история, и Божество (в некотором смысле) более молодой общины в то же время принадлежит более древней общине, то общины неразрывно связаны между собой, при всех прочих возможных различиях между ними. С учетом такого бэкграунда что папе оставалось делать?
Папа одновременно принимает Тору и отвергает ее. Немного софистики, – и католическая традиция придумала умный ответ на еврейский дар. Папа почитает Тору как Закон Моисея, но отвергает ее еврейское толкование. Принимая дар и отвергая его, папа мог полагать, что проблема разрешена. Однако и частичное принятие дара частично налагало обязательства. Папы все еще оставались в некотором долгу перед еврейской общиной, и эти обязательства Церковь выполняла, платя еврейской общине за участие в данном processo[3]. Евреи, соответственно, в ответ преподносили папам в дар перец и корицу.
Теоретически процесс вручения даров, с его обязательствами и встречными дарами, мог продолжаться до бесконечности, и в каком‑то смысле так и было, – ведь он повторялся на каждой папской инаугурации на протяжении многих поколений. По сути, вручение Торы папам принуждало иудеев и католиков помнить о том, что их совместное бытие все еще остается неизбежно двусмысленным, – и эта двусмысленность сохраняется и в наши дни, пусть и в других формах.
Ватикано‑иудейские отношения и интронизация нового папы в этом столетии
Сейчас, много столетий спустя, место пребывания папы – по‑прежнему Рим, а по соседству – еврейской общины, с ее кипучей жизнью. И средневековая церемония подношения папе иудейских даров во время инаугурационной процессии по улицам Рима не утратила своего значения даже в наши дни. Эта церемония была явственным символом подчинения, но также и знаком признания особой роли евреев в социальном и религиозном бытовании города, и, шире, всего христианского мира. Можно анализировать множество других эпизодов и документов, показательных для сложных взаимоотношений евреев и католиков, особенно папы и римских евреев, но то, что происходит сразу же после избрания нового папы, всегда служило и служит хорошим индикатором состояния иудейско‑католических отношений.
По сути дела, за последние 200 лет порой наблюдалась тенденция размыть и принизить роль евреев в данной церемонии. Церемония больше не проводилась у моста Святого Ангела. Вместо этого еврейская община встречала папу возле Триумфальной арки Тита, чей барельеф с изображением меноры, захваченной римлянами в 70 г. н. э. в качестве трофея, напоминал всем не только о древности еврейской общины, но и об уничтожении ее святилища. Разрушение Второго храма в Иерусалиме стало катастрофой для евреев, но христианами интерпретировалось как наказание иудеев за непризнание Иисуса Мессией. В первой половине XIX в. стало обычным делом уязвлять евреев в ходе папской процессии. Например, в 1829 г., после избрания папы Пия VIII, по случаю его интронизации провели публичное крещение еврея.
Инаугурационное папское шествие по улицам Рима перестали проводить с 1870 г., когда итальянская армия захватила Рим, и Папское государство уменьшилось до размеров нынешнего Ватикана. Лишь в 1939 г., после избрания Пия XII, шествие возобновилось. Но папа больше не восседал на белом муле и не ехал в карете; он передвигался в автомобиле. В настоящее время новые папы проезжают по Риму, чтобы вступить во владение базиликой Святого Иоанна на Латеранском холме, но на улицах ничего особого не происходит. Центральная часть церемонии – это продолжительные торжества в Ватикане, в соборе Св. Петра и возле него.
А как же евреи? Я не припомню, чтобы евреи участвовали в церемониях папского избрания в XX в., хотя, вероятно, передавали добрые пожелания новому понтифику. Давняя традиция приглашать иудейскую общину на инаугурационную церемонию сошла на нет. Но в XXI в. я лично стал свидетелем ряда удивительных событий.
Папа Бенедикт XVI был избран 19 апреля 2005 г. Я направил ему письмо с добрыми пожеланиями. На следующий день от нового папы пришла телеграмма. Он проинформировал меня официально, как главного раввина Рима, о своем избрании и о том, что торжественная инаугурация по случаю его понтификата состоится в следующее воскресенье, 24 апреля, в 10 часов утра. Сообщение заканчивалось так: «Надеюсь на помощь Всевышнего в продолжении диалога и укреплении сотрудничества с сыновьями и дочерьми еврейского народа».
Новость об этом послании подхватили информационные агентства, вызвав любопытство и интерес во всем мире. И это действительно была новость; новый папа нашел время сообщить раввину о своем избрании. Телеграмма прочитывалась как приглашение присоединиться к церемонии, что подтвердилось, но утро 24 апреля было первым днем Песаха. Я попросил извинить меня и информировал Ватикан, что обязанности в синагоге делают для меня невозможным присутствовать на папской инаугурации (у этой истории было и любопытное продолжение. Несколько дней спустя после того, как новость дошла до Флориды, некий раввин из Бока‑Ратон[4] на этом примере увещевал своих прихожан ходить в синагогу и не пропускать служб, даже если им предложат что‑то получше или поважнее.) Но более существенно то, что после долгого перерыва евреи снова были приглашены на папскую инаугурацию; явный позитивный сдвиг состоял в том, что теперь еврейскую общину звали не для наставлений и унижений, а для налаживания диалога.
Но все это было бы невозможно без революционных изменений в иудейско‑христианских взаимоотношениях после появления «Nostra Aetate»[5] — Декларации Второго Ватиканского собора католической церкви об отношении Церкви к нехристианским религиям (1962–1965), в которой утверждалось, что евреи как народ не несут ответственности за смерть Христа, и подобные обвинения евреев в богоубийстве безосновательны. Точно так же деятельность понтифика Иоанна Павла II, посещение папой синагоги в Риме и его теплые отношения с рабби Элио Тоаффом, — все это сделало возможным для Бенедикта XVI пригласить меня на свою инаугурацию.
Различия прошлого и настоящего неоспоримы. В начале Нового времени и вплоть до 1870 г. евреи Рима были подданными, которых терпели, но подвергали всевозможным унижениям со стороны папы. Холодные отношения между папой и евреями в первой половине XX в. и достигли критической точки в противостоянии фашистским расовым законам. Ватикан возражал против этих законов лишь постольку, поскольку они признавали недействительными браки между католиками и евреями, заключенные по католическому обряду. Ватикан также выступил против расовых законов в других странах, пытаясь защитить евреев, незадолго до того перешедших в католичество. Церковь приветствовала обращение в христианство, но расовые законы не делали различий между оставшимися в иудаизме и принявшими католичество. Даже после того, как Муссолини был смещен, и нацисты оккупировали Рим, папа Пий XII продолжал отмалчиваться; хотя в католических институции Рима, – монастырях и самом Ватикане, – нашли убежище ок. 3 тыс. евреев. Когда читаешь телеграмму от папы Бенедикта и вспоминаешь предшествующую историю, то ощущаешь, насколько велика пропасть между прошлым и настоящим.
Подобная история произошла и в марте 2013 г., когда избрали папу Франциска. Сразу же после его избрания, 13 марта, я передал ему наилучшие пожелания. Официальный ответ пришел через два дня, там значилась дата инаугурации — вторник, 19 марта, — с такими же словами надежды на прогресс в отношениях между евреями и католиками, «в духе возобновленного сотрудничества». На этот раз инаугурацию смогла посетить целая еврейская делегация; в нее вошли главы римской и других итальянских еврейских общин, а также главы международных еврейских организаций и делегаты от Главного раввината Израиля. По моей оценке, пространство, отведенное еврейской делегации и занятое ею — почетное место под открытым небом на площади Св. Петра, — было больше, чем у мусульманских представителей, державшихся сравнительно небольшой группой.
Церемония была продолжительной; нам не отводилось иной роли, кроме как гостей и зрителей. Один израильский раввин, просматривая программу мероприятия, был впечатлен, обнаружив там цитату из Торы про Мелхиседека, царя Шалема (Иерусалима), благословившего Аврама (Авраама) (Быт., 14:18–20). Это значит, заметил он, что у католиков библейские корни, и они их ценят. Я попытался объяснить ему, что христиане использовали цитату с именем древнего библейского священника, чтобы показать: священство существовало до Израиля, и еврейское священство дома Аарона упразднено священством Христа. Иными словами, христианство пришло на смену иудаизму. Так израильский раввин нечаянно обнаружил двусмысленность взаимоотношений евреев с папством, столь явную в Средние века, а ныне замаскированную в программе инаугурации. После Второго Ватиканского собора современная католическая теология, отвергнув обвинение евреев в богоубийстве, все еще прилагает усилия по отказу от «теологии замещения», которую не удалось до конца изжить[6].
Мало того, наша краткая беседа показала, что эта тема имеет два примечательных аспекта: один беспокоящий – видный раввин из Израиля (как и многие другие его коллеги) совершенно не разбирается в тонкостях христианского богословия на предмет иудеев; второй обнадеживающий – у раввина в Израиле уже нет особой необходимости разбираться в этом вопросе.
На следующий день Ватикан организовал непосредственную встречу нового папы с представителями других вероисповеданий, так что мы снова были в Ватикане, во дворце, и каждый из нас имел возможность приветствовать папу и пожать ему руку. Когда настала моя очередь, он первым делом сказал, что наводил обо мне справки и знает о моей активности в социальных сетях! Его интерес ко мне и к римским евреям, в частности, стал для меня большим сюрпризом.
Разумеется, на этом история не заканчивается, но она свидетельствует о грандиозной эволюции и о серьезном изменении климата во взаимоотношениях. У ученых‑метеорологов глобальное потепление вызывает озабоченность. В области межрелигиозных контактов другое видение, и потепление — часто добрый знак. Но оглядываться на прошлое всегда необходимо – не только для того, чтобы фиксировать прогресс, а еще и потому, что противостояние двух миров — дело всегда сложное, независимо от времени.